Павел I

Менее чем через час после кончины «Екатерины Великой» в Большой церкви Зимнего Дворца началась присяга новому Императору. Одним из первых её принёс Платон Зубов…

Глава 5 Жить — значит служить

Павел Петрович стал Императором на сорок третьем году жизни. Он так долго этого ждал, так много пережил волнений, оскорблений и унижений, что можно только диву даваться, как он выдержал весь этот бесконечный психологический прессинг. Потом «психиатры от истории» будут бессчётное количество раз называть его «сумасшедшим», «параноиком» и даже «идиотом». Всё это — тенденциозные измышления, говорящие не о Павле I, а о тех, кто эти бредни рождал и популяризировал. Злобные мифы давно в арсенале многих сочинителей, пишущих и размышляющих на темы Русской истории. Это отдельная тема, напрямую связанная с социально-психологической патологией, имя которой — русофобия; о ней здесь размышлять не место.

Ранее уже упоминалось о том, что первые уничижительные вердикты появились в кругу тех, кто замышлял и желал убийства Императора, кто непосредственно участвовал в нём, и тех, кто этому злодеянию рукоплескал. В значительной части российского дворянства ненависть к Павлу Петровичу не знала, что называется, срока давности. В эпоху Павла дворянство, особенно его высший слой — аристократия, действительно пережила «страх и ужас», который передавался потомкам на генетическом уровне. Даже те, кто родился через многие десятилетия после гибели Императора, все ещё продолжали твердить о «тиране», о его «жестокостях» и «психической ущербности». Один показательный пример.

Правнук одного из убийц Монарха, графа Николая Александровича Зубова (1783–1805), умерший в эмиграции в Париже «доктор философии» граф Валентин Платонович Зубов (1884–1969), издал в 1963 году на немецком языке сочинение «Император Павел I: человек и судьба», переведённое на русский язык и напечатанное в Петербурге в 2007 году. Оно наполнено многими уничижительными пассажами относительно убиенного Императора и его окружения. Вот только пара примеров. «Многое говорит за то, — изрекал парижский граф, — что Павел не был сыном супруга Екатерины». Данный исходный тезис, что называется, весит в воздухе. У графа не то что «многое», но и «малое» невозможно отыскать. Автор ограничился пересказом давних салонных сплетен, утверждая — вопреки очевидному, общеизвестному и зримому, — что Пётр III и Павел I «внешне не были похожи»!

Или, скажем, вот что говорится об A.A. Аракчееве: «Только собачья преданность Павлу и Александру была единственной положительной чертой этого монстра». Монстр, и никто другой! Это типичный образчик «тонкого исторического анализа», столь характерный для отечественной историографии коммунистической поры, когда идеологический ярлык не требовал никакого документального обоснования.

В сочинении нет ни слова раскаяния или хотя бы человеческого сожаления по поводу злодеяния предков, убивших Помазанника Божия. Ведь именно его прадед нанёс смертельный удар в висок Императору пресловутой золотой табакеркой — подарком «Матушки Екатерины». Потом эта табакерка хранилась в семье Зубовых как бесценная реликвия.[82] Но обо всём этом — ни звука. Может возникнуть недоумённый вопрос: зачем надо было в Германии и во Франции тиражировать клеветы и инсинуации, которые преспокойно бытовали на просторах исторического сознания и в эпоху существования Российской Империи? Ответ напрашивается только один: родовая ненависть к Павлу Петровичу.

Обратимся к оценкам известного биографа Императора Павла генерала и историка Н. К. Шильдера, умершего в 1902 году. Предваряя рассказ о правлении Павла Петровича, биограф многозначительно заявлял: «Наступил краткий, но незабвенный по жестокости период четырехлетнего царствования Императора Павла». «Незабвенный по жестокости» — сильно сказано; это не вступительная ремарка, а скорее — мрачная эпитафия. А как же Пётр I? Он ведь тоже «незабвенный по жестокости», причём его «жестокости» во сто крат превышали всё, что происходило в России до самого падения монархии в 1917 году!

Пётр I — «великий», он «созидал Империю», «модернизировал страну». Всё это, конечно, так. Но ведь тем же самым занимался и Павел Петрович. Хотя его достижения здесь и не столь эпохальны, но ведь Пётр правил несколько десятилетий, а его правнук — чуть более четырёх лет. При Императоре Павле не существовало ничего напоминающего «массовые репрессии», при нём не было ни одной казни. Даже из числа явных недоброжелателей и врагов никто не был лишён жизни.