Павел I

«Был я тогда очень молод, а нельзя было не заметить с первого шага в столице, как дрожь, и не от стужи только, словно эпидемия, всех равно пронимала <…>. Эта эпоха имела уже свои названия. Называли ее, где как требовалось: торжественно и громогласно – возрождением; в приятельской беседе, осторожно, вполголоса – царством власти, силы и страха,в тайне между четырех глаз – затмением свыше» (Лубяновский. С. 91–92).

«Что я сделал?» – таковые были последние слова Павла, по воспоминанию одного из его убийц ( Беннигсен. С. 120).– Кроме кулачного боя в висок на сей вопрос есть еще два способа ответа: психологический способ очевидцев и статистический летописцев: очевидцы вспоминают ощущение собственных обид, оскорблений и утеснений, летописцы – число оных. Если сила ощущений согласуется с количеством репрессий, можно считать, мы получили закономерное объяснение беззаконному кулачному бою.

«<…> Тогда жили точно с таким чувством, как впоследствии во время холеры. Прожили день – и слава Богу» ( Греч. С. 163). – Истерики царского гнева взметывались, как смерч, как ураган, загорались, как зарницы, грохотали, как гром, – никто не мог предугадать, за что государь сегодня помилует, за что казнит: «<…> вспыхнул император; глаза его, как молньи, засверкали, и он <…> во весь голос закричал <…>: – Поди назад в Сенат и сиди у меня там смирно, а не то я тебя проучу» ( Державин. Записки. С. 184); «<…> приготовя доклады мои, понес я их к нему и лишь только вошел в кабинет его, как он вскочил со стула, подбежал ко мне, вырвал у меня из рук бумаги и с великим гневом закричал:

– Что ты так лениво идешь? Подай сюда!

Я ускорил мой шаг. Оба мы сели, и я начал читать. Первый доклад мой был о некотором офицере, просящем о увольнении его в отставку, прослужа в настоящем чине один год.

– А во втором году сколько времени прослужил он? – спросил у меня его величество.

Я не мог отвечать ему на это, потому что никогда сего не прописывалось, и должен был сказать:

– Не знаю.

– Ты ничего не знаешь! – подхватил он с гневом и долго на меня кричал. Наконец, по прочтении других моих докладов, подаю я ему полученное из Ревеля, написанное на его имя и запечатанное письмо. Он опять вскочил, выхватил его у меня с великим сердцем и, не прочитав еще, сказал: – Это бы надлежало вчера мне отдать. Ты во всем неисправен; никуда не годишься! Поди!

Последнее слово сие несколько меня обрадовало; ибо, судя по гневным его движениям и словам, думал я, что он меня не выпустит и тут же прикажет что-нибудь со мною сделать» ( Шишков. С. 75–76).

Статистика уточняет переживания очевидцев: за 1586 дней Павлова царствования Генерал-аудиториатская экспедиция осудила 532 человека (44 генерала и 83 штаб-офицера, прочие – обер-офицеры); в Тайной экспедиции заведено 721 секретное дело, взято под стражу и для допросов около тысячи преступников. «К 11 марта 1801 г. находилось в заключении и в ссылке: генералов – 14, чиновников первых четырех классов – 6; военных V–VII классов – 44; чиновников V–VIII классов – 17; обер-офицеров (вместе с унтер-офицерами из дворян) – 78» (см. Эйдельман 1982. С. 101–111). – Количество просто отставленных от службы и сосланных из гвардии в глухие армейские гарнизоны, натурально, превосходит воображение.

С 1 мая по 24 августа 1797 г.,то есть за четыре неполных месяца, исключено из службы 117 офицеров – за лень, нерадение, пьянство, развратное поведение, дурное поведение и проч. (см. Шумигорский 1907. С. 129). Наверное, самый его колоритный приказ этого времени – от 14 августа: «Лейб-гвардии Преображенского полку поручик Шепелев выключен в Елецкий мушкетерский полк за незнание своей должности, за лень и нерадение, к чему он привык в бытность его при князьях Потемкине и Зубове, где вместо службы обращались в передней и в пляске» ( РС. 1873. № 3. С. 108).

«9 сентябряуволены в один день 3 полных генерала, 3 генерал-лейтенанта и 9 генерал-майоров; 16 сентября<…> 68 обер– и унтер-офицеров гвардейских полков, 26-го числа90 гвардейских унтер-офицеров, а 17 октября 120 унтер-офицеров Преображенского полка» ( Эйдельман 1982. С. 105; выписки из приказов Павла, сделанные в 1820 г. А. И. Михайловским-Данилевским).

1797-й год – не исключение. Вот выборочная статистика 1800-го года: «4-го марта.7 генерал-лейтенантов и 28 генерал-майоров уволены от службы. – 7-го марта.1 полный генерал, 8 генерал-лейтенантов и 22 генерал-майора получают отставку. – 8-го марта.2 полных генерала, 1 генерал-лейтенант и 7 генерал-майоров увольняются в отставку» ( Шиман. С. 17; подсчеты А. И. Михайловского-Данилевского).