Паутина

— Выросъ въ соборную колокольню, a — увидалъ на горбунчик Вендл цилиндръ и армякъ. — сейчасъ же и поврилъ, что такъ надо, и — давай себ!.. Экой дуракъ! Вотъ дуракъ! Ты не знаешь, кто такой?

Максимъ подумалъ и улыбчивымъ голосомъ отвтилъ:

— Да, кажись… какъ его, бса?.. Въ желзнодорожной контор служить… Антифоновъ, что ли… песъ ли ихъ разберетъ!

Вендль еще ярче залился смхомъ, отчего звукъ смха сталъ еще грустне, и продолжалъ:

— Ну, скажите, пожалуйста! Антифоновъ!.. Поповичъ по фамиліи, a за жидомъ тянется… Если мы съ тобою, Максимъ, еще съ недльку поздимъ такъ по городу, ты увидишь: вс наши здшніе чудаки вырядятся намъ подобными гороховыми шутами… А? Максимъ?

Максимъ качнулъ кучерскою своею шляпою съ павлиньими перьями и отвчалъ равнодушнымъ басомъ:

— Стадо-народъ… Чего отъ нихъ ждать?… A ужъ вы тоже, Левъ Адольфовичъ! Только бы вамъ состроить дурака изъ каждаго человка…

— Разв я строю, Максимъ? — звенлъ тритоньимъ смхомъ своимъ Вендль. — Сами строятся… Я только произвожу опыты. Глупость и пошлость тутъ сами прутъ изнутри. Я только готовлю формы, да подставляю ихъ подъ кранъ. Какую форму ни подставь, сейчасъ же полна сверхъ краевъ. Разв же не смшно? Максимушко! другъ единственный! Знаешь, что я теб скажу! Придумалъ я…

— Мало ль y васъ придумокъ, — усмхнулся въ бороду свою Максимъ.

— Собственно говоря, я вру. Собственно говоря, не придумалъ, но вычиталъ въ книжк Эдгара По. Помнишь, мы однажды пили портвейнъ, и я читалъ теб вслухъ «Паденіе дома Ашеровъ» — о брат, который нечаянно похоронилъ живую свою любимую сестру? Такъ вотъ этого же самаго писателя… Слушай, Максимъ! Давай — въ слдующемъ мсяц — обваляемся въ пакл и шерсти и въ этомъ самомъ вотъ фаэтон… или нтъ! чортъ съ нимъ! лучше създимъ въ имніе къ Фальцъ Фейну и купимъ пару здовыхъ страусовъ. Такъ больше стиля: выдемъ двумя обезьянами, въ шерсти и пакл, на одноколк, запряженной парою страусовъ.

— Эка васъ разбираетъ!

— Да вдь ты пойми, — завизжалъ Вендль, — ты пойми же, Максимъ: вдь — черезъ недлю посл того, ну, много дв недли, — въ город не останется ни одного человка: одн обезьяны будутъ ходить… въ шерсти и пакл… одн обезьяны! Вдь это же надо будетъ умереть со смха.

— Полиція, чай, не позволить, — возразилъ Максимъ.

— Да, вотъ, разв что полиція! — пожаллъ Вендль.

Смясь и качая головою, вышелъ онъ, маленькій, горбатенькій, изъ экипажа и пошелъ къ калитк каменныхъ, съ облупившеюся штукатуркою, воротъ, надъ которыми еще виднлись постаменты разрушенныхъ львовъ. Толкнулъ калитку ногою и, по кирпичному выбитому тротуару, направился, хромая, къ дворовому крыльцу того стараго, длиннаго, казарменнаго дома… Было оно съ навсомъ и снцами, точно опущенная крыша громаднаго старомоднаго тарантаса.

Вендль давно зналъ, что въ этомъ дом не звонятъ и не стучать, a прямо входятъ, кто къ кому изъ обитателей пришелъ, ибо двери никогда не заперты, и обитателямъ ршительно все равно, когда, кто и какъ ихъ застанетъ. Изъ передней, гд, на ворох наваленнаго платья, весьма сладко спала довольно неприглядная двчонка-подгорничная, которую приходъ гостя нисколько не потревожилъ, Вендль осторожно, изъ-за дверной притолоки, стараясь быть невидимымъ, заглянулъ въ залъ, откуда слышался бодрый шумъ юныхъ голосовъ, взрывы молодого хохота. Съ дюжину молодыхъ людей — студенты въ тужуркахъ, молодые военные, офицеры и вольноопредляющіеся, въ дешевыхъ мундирахъ, барышни, похожія на курсистокъ и начинающихъ драматическихъ актрисъ, — сумерничали въ папиросномъ дыму вокругъ стола съ самоваромъ… Одинъ — длинноногій, не мундирный, въ очкахъ — влзъ на столъ и, съ серьезнымъ лицомъ жреца, отправляющаго таинство, зажигалъ висячую лампу-молнію, стоически вынося помху со стороны двухъ, не весьма красивыхъ двицъ, которыя дергали его за ноги. Вендлю захотлось войти въ веселый кругъ рзвой молодежи. Но онъ вспомнилъ, что сейчасъ онъ пріхалъ въ этотъ домъ по серьезному длу и, слегка вздохнувъ про себя, постарался остаться незамченнымъ и заковылялъ изъ передней не въ залъ, но въ длинный блый корридоръ, опять таки говорившій не столько о жиломъ семейномъ дом, сколько о больниц или арестантскихъ ротахъ, либо казенномъ пріют, что ли, какомъ нибудь для матросскихъ или солдатскихъ сиротъ.