Пауло Коэльо

Многие люди мечтали летать – например, падре Бартоломеу и Аугусто Северо. Но его воздушный шар упал, и он погиб. А Сантос-Дюмон не сдавался. Он построил дирижабль – это такая труба, наполненная воздухом, – и полетел. Он облетел вокруг Жефелевой [видимо, Эйфелевой] башни в Париже и опустился на то же место, откуда начал полет.

Тогда он решил изобрести аэроплан, который тяжелее воздуха. Он сделал конструкцию из бамбука и шелка. В 1906 году аэроплан проходил испытания на поле Багатель. Многие люди смеялись, думая, что он не взлетит. Дали старт. Сантос-Дюмон на своем «14-бис» прокатился больше 220 метров, и вдруг колеса оторвались от земли. Толпа людей, видя это, закричала: «О!» – и готово. Так изобрели авиацию».

Победителя конкурса должны были выбирать сами ученики, причем – тайным голосованием. Пауло был настолько уверен в своем собственном успехе, что даже проголосовал за своего самого реального конкурента. И опять оказался прав – победа досталась ему, Пауло Коэльо.

Пауло в десять лет, среди одноклассников в колледже Богоматери Побед (в первом ряду, второй слева)

В одиннадцать лет его приняли в иезуитский колледж Святого Игнатия Лойолы (Санто-Инасио), который считался одной из лучших средних школ для мальчиков в Бразилии. Учителя-иезуиты стремились вложить в своих подопечных-учеников и знания, и веру, и ответственность, и дисциплину.

Насчет знаний и дисциплины – этот «опыт» над Пауло не удался, но сделать его глубоко верующим человеком получилось. Правда, вера не всегда проявлялась открыто и для всех, но в этом, видимо, и не было необходимости. Веру надо хранить так же, как и любовь – от всех ненужных взглядов глубоко в себе.

Поступлению в колледж предшествовала неудача. Все дело в том, что сочинения в школе Богоматери Побед – это одно, а вот учеба по строгим канонам министерства просвещения, да еще под строгим наблюдением иезуитов – совершенно иная история. И неудивительно, что на вступительных экзаменах в колледж Санто-Инасио.

Весь 1958 год Пауло провел за учебниками, практически не выходя из дома, отец требовал одного – учиться. Он не мог допустить того, чтобы соседи «тыкали» в его сына пальцами, как в нерадивого недоумка.

И такая строгость принесла свои плоды. Пауло поступил в колледж, получив средний проходной балл в 8,3.

Эта достаточно высокая для поступавших оценка давала право не только на учебу в колледже, но и на «почетный титул». Пауло именовали графом. И если бы он продолжал поддерживать планку уровня своих знаний, то заслужил бы сначала титул «маркиз», а затем и «герцог». Но для этого надо было зубрить предметы на оценку «десять» – самый высокий балл по колледжу.

Пауло, однако, был далек от того, чтобы его считали «первым учеником», да и интересы и перспективные взгляды родителей на его дальнейшую судьбу его мало интересовали. Он был мальчиком подвижным, и чем становился старше, тем менее усидчивым, и в то же время упрямым, самостоятельным – и в мыслях и в делах своих.

Рио-де-Жанейро на старом фото

Уже через год учителя говорили о нем как о самом неуспевающем в колледже. И заканчивать обучение Пауло пришлось в одном из самых худших учебных заведений Рио-де-Жанейро.

Но об этом – чуть ниже.

А пока Пауло – узкоплечий и тщедушный юнец, с унаследованными от отца толстыми красными губами и массивным носом – уходил в мир книг, причем в первую очередь – тех, что запрещали читать учителя – отцы-иезуиты. Его, как и всякого мальчишку его возраста, интересовали приключенческие и исторические романы. Он их даже не читал, а проглатывал – «залпом». Так, «залпом» он поглотил книги популярного тогда в Бразилии Жозе Бенту Монтейро Лобато[2], затем – Конан Дойла. Из обязательной к ознакомлению литературы он прочел «Трущобы» Алуизио Азеведо. Позднее он признавался, что едва ли не силой заставил себя раскрыть эту книгу, и – не ошибся. Роман поразил его настолько, что тут же на клочках бумаги попытался выразить те чувства, кои проснулись в его душе, когда он перевернул последнюю страницу книги Азеведо.

С тех пор он взял за привычку: о каждой прочитанной книге – хотя бы две-три строчки, в крайнем случае «значок», понятный только ему – понравилось или нет.

Желание высказаться о книге переросло в привычку – писать каждый день, и не только отзывы на прочитанные страницы, но и письма. Он писал отцу и матери, теткам и дядям, братьям и сестрам (родным и двоюродным), дедушкам и бабушкам, друзьям и подружкам.

Если писать было некому, он просто записывал в специально заведенной для этого тетради свои мысли, впечатления от прожитого дня, от увиденного человека, или делал зарисовки на полях страниц своих дневников. Эти записи не только помогали зафиксировать внимание на том или ином «объекте» или потренировать память, но укрепляли правила правописания, формировали – уже тогда – собственный, коэлевский, стиль. Это было очень важно.

Пауло читает вперемешку Т. С. Элиота, Генри Миллера, Эльзу Соарес. Читает и оценивает прочитанное звездочками