Паук в янтаре

Мастер резко вскидывал руки, изображая ревущее пламя, и я чувствовала где-то глубоко внутри, как отзывалась на это грубое движение текущая по венам серебристая энергия рода Астерио. Послушная, укрощенная – и вместе с тем дикая и яростная. Способная напитать силой хрупкую оболочку накопительного кристалла и разрушать города.

Мактуб аль-Раид не был артефактором и не мог чувствовать тлеющей внутри иллирийцев магической энергии, привычной для меня с самого детства. Но все, что он говорил о силе мага, – все, до последнего слова – было правдой.

«Ментальная магия подобна потоку воды. – Циндриец плавно оглаживал воздух широкой ладонью. – Она течет гладко и ровно, прокладывая дорогу меж камней. Она обходит препятствия, а не сметает их. Так же и маг, если он достаточно мудр, никогда не изменяет чужих мыслей, а лишь направляет их течение в нужное русло».

Он сжимал мои холодные руки и через переплетение наших пальцев легко проскальзывал в разум. Я напрягалась, как и всегда, предчувствуя неизменное вторжение, но присутствие мастера в моей голове почти не ощущалось. Он не навязывал своей воли, не заставлял делать что-то, что вызывало внутри резкий протест, не вынуждал идти против собственных убеждений. Напротив, циндриец не переставал добродушно улыбаться, демонстрируя открытость и доверие. В медово-карих глазах под густыми седыми бровями плясали искорки смеха.

«Те из вас, кто случайно открывает в себе этот хрупкий дар, использует его неверно. Вы, западные, видите в нем разящий меч, стрелу, бурлящий поток, способный пробить вам путь. Ради воплощения собственных целей вы вмешиваетесь в чужое сознание, а наталкиваясь на преграды, рушите их без тени сомнений. И проигрываете. Тратите слишком много силы, почти ничего не получая взамен».

Работать с мастером аль-Раидом было непросто – слишком свежи были воспоминания о Витторио и разрушительном ментальном воздействии, которым он пытался подчинить меня. Инстинктивно хотелось обратиться к силе, отбросить «нападавшего» менталиста, но приходилось сдерживаться, учиться терпеть чужое присутствие в разуме. Помнить, что смысл обучения был не в том, чтобы сокрушать и разрушать.

Мактуб аль-Раид позволял мне в полной мере прочувствовать ментальный контакт, запомнить его, ощутить всем телом, каждой клеточкой моего существа. А после я выталкивала чужой разум из своей головы. И так раз за разом: проникновение, осознание, блок. С каждым новым контактом циндриец проскальзывал в мое сознание все мягче и мягче, пока наконец я не переставала ощущать его присутствие. На этом тренировка обыкновенно заканчивалась: любые пределы следовало расширять постепенно.

– До встречи, Янитта. – Мастер складывал руки лодочкой у груди.

Я повторяла его жест:

– Прир мил’енге, джии аль-Раид.

В первый раз, когда мои губы словно бы сами произнесли эти слова, удивлению не было предела. До того дня я была уверена, что не знала ни одного слова по-циндрийски, а мастер… джии… аль-Раид отлично изъяснялся на моем родном языке. Конечно, мне хотелось послушать о далекой Циндрии, узнать что-то новое, почувствовать… но я так ни разу и не рискнула обратиться к мастеру с вопросом…

Накопительный кристалл, зажатый в моих пальцах, на мгновение ярко вспыхнул, показывая, что ментальное воздействие, неощутимое и неосязаемое, было. Старый мастер Мактуб аль-Раид почувствовал мое желание учиться и вложил в разум первые знания – традиционное прощание, принятое на его родине. С хитрой улыбкой на тонких губах циндриец объяснил, что если бы воздействие было навязано, вынужденным, то все мое существо восстало бы против совершаемого насилия и внутри осталась бы тень этого сопротивления. И трещина. Разлом в разуме, как называл это мастер аль-Раид. А так… текущая вода, а не палящий огонь…

– Прир мил’енге, джайя, – кланялся мастер, завершая урок.

«До встречи, ученица…»

Прикосновение главного дознавателя выдернуло меня из омута воспоминаний.

– Значит, текущая вода, – задумчиво проговорил он. – Приказ… нет, указание направления, вторящего мыслям убийцы. А чего хочет Меньяри, если не ощущения безграничной власти над беззащитными девушками? Разве что…

– Доказать, что он стоит выше закона, – тихо произнесла я. – Вспомните послание на теле леди Мариссы. Представление, разыгранное под вашим балконом. Стефано… его смерть. Менталист не боится использовать силы даже на законниках из отдела магического контроля. Витторио упивается безнаказанностью, вероятно рассчитывая, что верховный обвинитель, уроженец Ромилии, никогда не даст хода делу, направленному против рода Меньяри.

– Власть верховного обвинителя не абсолютна, – коротко фыркнул Паук. – И я не Стефано Пацци. Мои свидетельства будут услышаны.

– Но как? Одних предположений будет недостаточно. И все… почти все его жертвы мертвы. Нет никого, кто смог бы дать показания, которым поверят в суде.

– Пока.

Внезапное осознание заставило меня похолодеть.

– Неужели вы хотите?..

– Да.

– Но это безумие…

– Да. Возможно. Но, как говорится, удача улыбается смелым. Ты и сама прекрасно понимаешь, что давно пора начинать играть на опережение.