Паук в янтаре

– Лучше всего подойдет энергетический разряд прямо в сердце, – тут же откликнулся ирениец. Он был собран: губы решительно сжаты, скальпель лежал в руке, словно продолжение пальцев. Лекарь прекрасно понимал, что на счету каждая минута. Еще немного – и эффект от резкого охлаждения пропадет, после чего провести процедуру станет уже невозможно. – Я вскрою грудную клетку, а Янитта запустит сердечные мышцы. После этого я постараюсь поддерживать в теле жизнь достаточно долго, чтобы можно было считать последние воспоминания убитой леди.

– Хорошо.

Я потянулась к перчаткам, но замерла, не желая лишний раз провоцировать законников. Взгляды мужчин, окружавших нас, пристальные, напряженные, жгли спину. Некоторые смотрели со страхом, другие – с недоверием. На пустынной набережной, далеко от защитных кристаллов Бьянкини, они, казалось, чувствовали себя слишком уязвимыми и боялись даже такой малости, как обнаженные руки менталиста.

– Мне нужно снять перчатки, – тихо произнесла я. – Можете попросить своих людей отойти?

Паук отдал короткую команду, но сам остался рядом со мной и иренийцем. Отстранив мои руки, уже занесенные для энергетического удара, он жестом велел мне пересесть ближе к голове жертвы.

– Считывай. Я сам запущу сердце.

Лекарь вовсю колдовал над телом: вкачал в кровь одно за другим несколько зелий, протер руки женщины и ее грудь с вырезанной надписью пахучим снадобьем, ощупал выпуклые ребра. Надавив скальпелем на бледную кожу, он сделал глубокий надрез.

Паук коснулся моего плеча.

– Можешь сделать так, чтобы и я это увидел? – вполголоса спросил он. – Может быть, нужно, – он подался чуть ближе, – прикоснуться к тебе? К запястью, к предплечью… к виску?

Я покачала головой, не отрывая взгляда от иренийца:

– Это невозможно.

Паук разочарованно убрал руку.

– После я создам для вас энергетическую проекцию. Но сейчас – нет. Господин главный дознаватель, приготовьтесь.

Лекарь погрузил обе руки в надрез. Мгновение – и Паук сделал то же самое, следуя молчаливому кивку иренийца. Я ощутила, как собирается вокруг него темная энергия, концентрируется на кончиках пальцев для точного направленного удара.

– Сейчас, – коротко бросил лекарь.

Мертвое тело выгнулось дугой.

Губы иренийца безмолвно шевелились, отсчитывая секунды.

– Еще.

Новый разряд невидимой молнии. Воздух вокруг нас затрещал от высвобожденной сырой магии.

– Еще. Еще.

Тук. Тук. В сомкнутых ладонях главного дознавателя слабо затрепыхалось, разгоняя накачанную зельями кровь по венам, сердце леди Мариссы.

Закрыв глаза, я сжала ее виски.

* * *

Темная вода канала сомкнулась над ее головой. Последние пузырьки воздуха поднимались вверх, и где-то там, на далекой, едва различимой набережной, покачивался в такт водной ряби размытый силуэт мужчины в черном, смотревшего, казалось, прямо на нее.

Она шла ко дну, и ни один мускул на ее теле не дрогнул, скованный ментальным приказом. Теперь я явственно ощущала его холодную серебристую энергию, связавшую безвольную марионетку с незримым кукловодом. Я потянула на себя тонкую нить, надеясь распутать ее, добраться до конца, но та оборвалась, истаяв в пальцах.

Мир потемнел. Сердце леди Мариссы билось все реже, скованное холодом. Мгновение-другое, и смерть окончательно завладеет ею.

Раньше.

Собрав силы, я двинулась глубже, ныряя в черный омут меркнущего разума. Память леди Мариссы, доживавшей украденные у смерти секунды, разрушалась, и даже самые последние воспоминания мелькали передо мной смутными нечеткими образами с пятнами темноты. Я перебирала их словно нити магического плетения, отсеивая лишнее, ненужное сейчас – детские воспоминания, улыбка, чей-то ласковый взгляд, обжигающие поцелуи, жилистое тело, нависшее сверху, сладострастные стоны. Наконец мое внимание привлекло яркое изумрудное свечение, и я потянулась к нему почти интуитивно и ухватилась, разворачивая в полноценную картину.

– Мое сердце бьется лишь для тебя, – вспыхнул в сознании ломкий, прерывающийся женский голос. – Ты та искра, что делает меня живой.

Она забилась, захлебнулась горестным криком. Мужчина стоял перед ней, недвижимый, но все, что она видела сквозь застилавшие глаза слезы, – это изумрудное пятно шелкового шейного платка на фоне темного расшитого камзола и гладковыбритый подбородок с тонкой полоской белого шрама. Леди Марисса не поднимала взгляда, как будто боялась увидеть в глазах своего спутника холодное равнодушие.

Равнодушие будущего убийцы.

Я старалась считать как можно больше, запомнить каждую деталь. Массивные перстни на пальцах левой руки – указательном, среднем, мизинце. Короткие ножны, чуть топорщившие край камзола. Вышивка по бортам, темные пуговицы – они могли бы оказаться гербовыми, но слезы мешали разглядеть точнее.

Не говоря ни слова, мужчина прошел мимо. Я ощутила его прикосновение к предплечью женщины, но передачи ментального приказа не произошло.

Ее воля была уже подчинена чьему-то приказу с самого начала разговора.