Пациент

Она шагала быстро, мне приходилось поторапливаться, чтобы не отстать. В моей голове проплывали воспоминания о том, как Офелия опиралась на Блейка, а тот поддерживал ее на пороге в день, когда увозили Люка, как крепко он сжимал ее руку на вечеринке по случаю новоселья, с каким выражением на лице говорил о власти.

Первые утренние грузовики проносились мимо нас по дороге. Мы шли в ногу, опустив лица, Офелия больше ничего не говорила. Через пятнадцать минут мы прошли мимо стен Подворья. Эти толстые серые стены в прежние времена были призваны обеспечивать безопасность обитателей старинного респектабельного места, такого далекого от трейлерного парка на Среднем Западе Америки.

Офелия отперла деревянную калитку в воротах на центральной улице, а затем снова закрыла ее за нами. Впереди, возвышаясь над спящими домами и тенистой зеленью, темнел собор.

— Он трахнул меня, когда мне было тринадцать. — Слова Офелии отчетливо прорезали тишину.

Трудно было поверить, что эта хладнокровная женщина в детстве столкнулась с худшим видом насилия, и почти невозможно было представить, что на это способен Блейк.

— Господи, какой ужас. Я очень сочувствую, Офелия.

— Не стоит. Это было не изнасилование.

— Мне показалось, вы сказали…

— Есть множество разных сортов любви, вы должны это знать. Влечение брата к сестре, сестры к брату…

Мы шли быстро, новости выплескивались на меня так стремительно, что я еле успевала их осознавать. Я чувствовала себя не в своей тарелке.

Офелия взглянула на меня:

— Я бы сделала все, о чем бы он ни попросил.

Мы прошли мимо статуи плачущей женщины — убитая горем Мадонна работы Элизабет Фринк, идущая прочь от собора, приподняв плечи в неимоверной тоске.

— Мне было четырнадцать, когда я забеременела. Мы сбежали.

— Боже мой, Офелия! А как же ваш отец? Наверняка он вас искал?

— Его сбила машина вскоре после того, как мы уехали. Он переходил дорогу. Пьяный, конечно же. Несчастный случай, об этом писали в газетах. Нас это ни капельки не обеспокоило. К тому времени мы добрались автостопом до Калифорнии и сняли палатку в трейлерном парке подешевле. Парком управляла некая Мэрилин, она влюбилась в Блейка. Он нравится женщинам, всегда нравился.

Как и мне. Даже Лиззи прониклась к нему теплотой.

— Блейк начал трахать Мэрилин вместо меня, и я почувствовала облегчение. С меня было довольно. Он контролировал все. Когда родился Оскар, Мэрилин за ним присматривала. Я ходила в школу, а Блейк учился у своей подружки махинациям с недвижимостью. Мы жили в некотором смысле одной семьей, хотя Блейк никогда не говорил Оскару, что тот его сын. Он боялся, что Оскар его возненавидит.

Голос Офелии звучал бесстрастно, словно все было настолько давно, что больше не казалось ей правдой.

Мы уже подошли к Норт-Кэнонри. Офелия открыла дверь, и мы направились через темный холл на кухню в дальнем конце дома. Рядом с сушильной доской стояли измазанные кетчупом тарелки и початая бутылка водки. Разбросанные апельсиновые корки и открытая банка джема на столе, вероятно, остались после Оскара. Я не представляла Офелию или Блейка за уборкой — неудивительно, что они нуждались в услугах Эбби. Видимо, прежде за порядком следил Люк — его дом во Франции был простым, но опрятным и чистым.

Офелия сняла с полки две чашки. Тонкий фарфор украшала изящная роспись — летающие колибри ярких оттенков, похоже, французской работы. Она приготовила кофе, а затем налила виски в два стакана и поставила их на стол, раздвинув тарелки в стороны, села напротив меня и закурила сигарету.

Она снова заговорила. Ее слова лились потоком, как река, прорвавшая плотину и несущая кучи нездорового мусора. Должно быть, она годами скрывала эту историю, но беспокойство и бессонница ослабили бдительность, а я по чистой случайности показалась подходящим слушателем.

— Спустя четыре года в трейлерном парке стали пропадать деньги и оружие. Был убит человек — известный преступник, наркоторговец. Виновника не нашли, но особо и не искали. Полиция, вероятно, обрадовалась — жертва доставляла много хлопот. Блейк сильно пил, снова увлекся азартными играми, залез в долги. Я не знаю, он ли организовал убийство, но меня бы это не удивило, он глубоко порочен по натуре. — Офелия говорила спокойно, но было видно, что она пережила ужасные времена.

— Я решила, что с меня хватит, взяла Оскара и уехала. Мы путешествовали по Европе. Не имея много денег, мы хотя бы ощущали свободу. Три года назад на пляже на юге Франции я встретила Люка. Его дедушка только что умер, и он был на грани нервного срыва. Мы спасли друг друга.

Офелия встала и прислонилась к окну, потягивая виски и глядя на собор. Но вместо него, должно быть, видела Средиземное море — непрерывную синеву, простиравшуюся на многие мили перед ней. Я представила, как она сидела рядом с Люком, положив руку ему на колено, а в ее голове роились планы.