Патруль вызывали?

Правая рука его, спрятанная за пазуху, сжимала рукоятку большого ножа, который он купил сегодня утром в лавке.

— Успокойся, — то и дело одергивал приятел Иунан. — Мы ничего не можем сделать для того, чтобы помочь ему.

— Я не позволю храмовикам мучить Посланника Небесного Отца! — Слова Пирула, произносимые торопливо, тихо и неразборчиво, были похожи на горячечный бред. — Когда Посланника прибьют к столбу, я вбегу на помост и заколю его!

— А после этого стражники прибьют к столбу тебя, — уверенно пообещал Иунан.

— Пусть так! — стоял на своем Пирул. — Но я сделаю это!

— А ты уверен, что Посланник хочет этого? — спросил, посмотрев на Пирула, Драш.

— Что? — Рыбаку показалось, что он ослышался.

— Посланник сам попросил нас проводить его в Итор, — рассудительно заметил Драш. — И, едва только прибыв в столицу, он сразу же вышел на площадь перед Светлым Храмом Небесного Отца и безбоязненно назвал себя. Ты думаешь, он не знал, чем это ему грозит?

— Наверное, знал, — не очень уверенно произнес Пирул.

— Вот то-то и оно, что знал, — утвердительно наклонил голову Драш. — Он знал, чем закончится его путь, и все равно хотел пройти его до конца. И кто мы такие, чтобы мешать ему?

— Но в чем здесь смысл? — растерянно развел руками Иунан. — Чего ради Посланник должен погибнуть, прибитый к столбу рядом с двумя душегубами?

— Быть может, нам еще предстоит узнать ответ на этот вопрос, — сказал Драш и задумчиво провел пальцами по щеке.

***

Стражники, стоявшие по краю лестницы, развернули свой строй и, раздвинув толпу, проложили проход от дверей Храма к помосту со столбами — последний путь, который предстояло пройти приговоренным к смерти.

— Можно идти? — спросил у стоявшего рядом с ним стражника Джи-Си.

Стражник странно посмотрел на Джи-Си из-под края кожаного шлема и молча кивнул. За годы службы ему приходилось видеть, как осужденные плакали, моля о пощаде, падали на ступени Храма, после чего их приходилось за руки тащить к помосту, как в одно мгновение люди седели или лишались разума, но никогда прежде ему не доводилось слышать, чтобы приговоренный к смерти спрашивал о том, не пора ли пройти к месту казни, столь безмятежным тоном, словно речь шла о званом обеде, на который неудобно опаздывать.

Улыбнувшись удивленному стражнику, Джи-Си медленно зашагал вниз по лестнице. Голову он держал высоко и гордо, а походка его была легкой, словно он и не провел всю ночь в душном подвале Храма, связанный по рукам и ногам. После почти часовой беседы с храмовиками Джи-Си уяснил, что главная его ошибка заключалась в том, что он использовал для рекламы своей торговли имя Небесного Отца, которое являлось зарегистрированной торговой маркой какой-то другой крупной и влиятельной фирмы, давно уже открывшей свой филиал на Самаре. Совершив оплошность, Джи-Си готов был признать это и понести соответствующее наказание, предусмотренное местным уголовно-процессуальным кодексом. Тем более что и наказание оказалось не особенно суровым: Джи-Си опасался, что его временно отключат, а ему всего-то предстояло постоять несколько часов зафиксированным возле столба. Правда, ему казалось немного странным, что та же мера наказания была выбрана и в отношении двух убийц, преступления которых были куда более ужасными, нежели то, что совершил незадачливый коммивояжер.

Один из убийц, имя которому было Фатлах, запрокинул голову к небу и дико, не по-человечески завыл, когда стражник толкнул его тупым концом копья в спину, чтобы заставить следом за Джи-Си шагнуть вниз по лестнице. Неожиданно он извернулся всем телом так, словно вместо позвоночника у него был резиновый шланг и изо всех сил ударил стоявшего рядом стражника головой в челюсть. Удар был настолько сильным, что стражник на время потерял ориентацию в пространстве, упал и покатился вниз по лестнице.

Одновременно с этим второй убийца Ташрик попытался ударить ногой другого стражника. Но тот успел увернуться и врезал Ташрику древком копья по голой голени. Согнувшись в поясе, Ташник завыл от боли. И сразу же получил еще один удар копьем по спине. Он едва не упал, но двое стражников подхватили его под руки и поволокли вниз по лестнице. Смирившись со своей участью, Ташрик безвольно обвис в их руках. Уронив голову, он смотрел в землю и время от времени громко всхлипывал, роняя крупные слезы в пыль под ногами.