Патроны чародея

Я в бессилии рухнул в кресло. Теперь надо пожрать, живот присох к спине, жесткий язык обдирает гортань, словно не видел воды уже с неделю.

Дверь распахнулась, страж вырос в проеме, в руке уже оголенный клинок, а на лице готовность защищать хозяина.

Я вяло махнул ему рукой.

– Все в порядке… Крикни там, чтобы принесли поесть. И пить… Да побольше, побольше…

Еще через два дня, а то и на пятый день после визита лорда Кельвина, специального посланника короля Антриаса, властелина Уламрии, я, поупражнявшись в сотворении пистолета, отправился по пограничным селам, а Риттеру велел подготовить службу легких всадников для передачи экстренных сообщений.

На окраине сел по моему мудрому повелению начали спешно возводить легкие наблюдательные вышки, а на них собирать кучи сухого хвороста. Как только часовой увидит направляющиеся с той стороны воинские отряды, тут же должен поджечь хворост.

До замка далековато, не увидим, но заметят в селе к нам поближе, там тоже зажгут, а тот огонь будет зрим часовому на башне замка, так что сразу вышлем отряд на перехват противника. Естественно, мы с Фицроем, если найду его достаточно быстро, помчимся первыми.

В третьем селе вышку уже поставили, а когда я подъехал, у ее подножия торопливо стучат молотки, сколачивают лестницу. Все бросили работу, начали кланяться, я сказал повелительно:

– Кланяться велю только бездельникам! Кто работает, пусть работает, не отвлекаются на всякую ерунду, вроде глерда.

Старшой бригады заулыбался первым, самый шустрый и быстро схватывающий.

– Ваше глердство! Мы кланяемся не потому, что надо, а потому что такому хозяину поклониться самому хочется. У меня до сих пор собаки заднюю лапу дракона грызут!.. А потом я ее над дверью в дом прибью.

Я кивнул.

– Хворост не забыли?

Он указал в сторону леса.

– Уже везут!

Две подводы, доверху нагруженные хворостом, прекрасно. Можно считать, примитивная сигнализация налажена. Потом нужно будет внедрять нечто более совершенное: передачу сообщений солнечными зайчиками.

Ладно, это чуть позже. Но сделаю, это же так просто для того, кто знает. А мы с детства пускали друг другу в глаза «солнышко» осколками разбитых зеркал.

– Отныне бдите, – сказал я строго, – от этого и ваши жизни зависят! Конечно, это не так важно, как ущерб моему благосостоянию, но все-таки…

– Все сделаем, хозяин!

– Ничего не хочу терять по вашей бесхозяйственности.

Они вежливо покланялись, юмор понимают, не женщины, а я повернул коня и понесся к другому близкому к границе селу. На сегодня это последнее, можно заканчивать с инспекцией, я сделал для обороны достаточно, дальше пусть обороняются сами.

Осталось только уговорить Фицроя принять замок… и дело в шляпе!

Я повеселел, послал коня через холм, а потом по мелководью. Дороги таким крутым не указ, они по большей части для громоздких телег, а конь у меня, похоже, вполне разделяет желание пронестись по зеленой густой траве и редкому лесу, вместо того чтобы глотать придорожную пыль…

Аккуратные домики уже появились на горизонте, когда я увидел внизу скачущих всадников. Трое преследуют одного, и, мне кажется, расстояние постепенно сокращается.

Я наблюдал заинтересованно, что-то побуждает вмешаться, но разум гуманиста говорит мудро: а оно тебе надо? Нельзя мешать людям жить по своим законам и развлекаться, как они хотят, согласно этнографическим традициям.

Хотя, возможно, там одни люди пытаются навязать свою волю другим… гм, это вроде бы не совсем хорошо, однако их большинство, а это и есть основа демократии, когда меньшинство подчиняется большинству.

Конь убегающего всадника заспотыкался и упал на полном скаку. Человек рухнул через голову. Нет, не рухнул, а перекатился, успев собраться в комок, вскочил и ринулся пешим не по дороге, где его сразу бы догнали, а в лес, причем в мою сторону.

На его беду деревья расположились с комфортом, никакой тесноты, земля покрыта зеленой травой, а дальше вся в сухой листве и в сосновых иголках, только одна валежина на пути, он ее перепрыгнул легко, но кони настигающих всадников одолели почти с такой же сноровкой.

Парень проскочил почти в трех шагах от меня, но смотрит только под ноги. Я подал коня в сторону, загораживая дорогу всадникам, и требовательно вскинул руку.

– Стойте!.. Я хозяин этих земель!

Они от неожиданности начали придерживать коней, затем один крикнул двум со злостью:

– Избавьтесь от дурака! И за мной.

Пришпорив коня, он пронесся мимо, а его напарники вытащили из ножен мечи странной изогнутой формы и пустили коней в мою сторону.

Я выхватил пистолет.

– Стоять!..

Они ухмыльнулись и, вскинув мечи, начали заходить один справа, другой слева.

Я торопливо выстрелил в одного, крутнулся в седле, едва не перервавшись от судорожных усилий в поясе, нажал скобу в тот момент, когда противник уже занес надо мной меч.

Пуля ударила его в раскрытый рот. Его отшатнуло назад, я так же быстро повернулся к первому. Тот, сцепив челюсти и с бледным лицом, одной рукой зажимает рану в груди, а другой направил острие меча в мою сторону.

– Дурак, – сказал я с отвращением.