Пассажиры

Кадастр ее неудачных браков сделал Софию мишенью для шуток всех и каждого – от таблоидов до стендап-комиков. Для виду она смеялась со всеми, но в глубине души ей было тошно выступать посмешищем. И в результате ее решимость построить прочные отношения хоть на этот раз была тверда, как никогда. София приняла к сведению критику, обрушенную на нее бывшими супругами, предприняв сознательные усилия не подавлять Патрика, чтобы их брак был построен на равноправной основе. Внесла его имя в свидетельство собственности на свою недвижимость в Ричмонде и Бэкингемшире. Ее банковские счета стали совместными, равно как и ее многочисленные инвестиции.

Чувствуя себя за ним как за каменной стеной, София обрела уверенность, позволившую ей задуматься о материнстве. Сыграть эту роль она никогда не жаждала, а уж тем паче – с кем бы то ни было из бывших шалопаев-мужей. Но Патрик – дело другое. Каждый раз, когда Пейдж и Робби приезжали с ночевкой, он осыпал их вниманием, как родных чад. И глядя, как они играют часами кряду, София чувствовала все более острые угрызения совести за то, что отказывает ему в возможности завести собственных детей. И в конце концов – Патрик как раз навестил ее во время работы над американским мини-сериалом – она подняла эту тему, когда они шагали по пляжу в Санта-Монике к отелю.

– С чего это вдруг? – несколько ошарашенно спросил муж. – Когда мы только начали встречаться, ты ясно дала понять, что о детях не может быть и речи. Так что же переменилось?

Заглянув на самое дно его глаз, София ощутила источаемое ими тепло. Ни разу в жизни она не любила сильнее, чем в тот миг.

– Передумывать – женская прерогатива, – ответила она. – Сам знаешь.

– Нет, правда. Скажи.

– Мне тридцать восемь лет, и ни ты, ни я моложе не становимся. Если я еще промешкаю, природа лишит меня возможности решать. Ты, я, мы… Теперь я понимаю, что ждала этого всю свою сознательную жизнь. Что скажешь?

Остановившись, Патрик обнял своими сильными руками жену за талию, привлек к себе и поцеловал.

– Скажу: когда начнем пытаться?

Продев пальцы сквозь две шлевки его пояса, София увлекла Патрика через вестибюль отеля прямо в номер…

А четыре месяца спустя случайное отражение в окне оранжереи выжгло дотла все, о чем она начала было мечтать. Оно было столь мимолетным, что длилось не больше секунды, но изгладить его из памяти София уже не смогла.

Изрядную часть выходных они провели с племянницей и племянником в плавательном бассейне ричмондского дома Софии.

– Патрик, будь добр, вытри детей, а я попрошу кухарку приготовить обед.

– Ладно, – ответил муж.

Выбравшись из бассейна, он взялся за полотенце. Робби и Пейдж на ярко раскрашенных надувных матрасах гоняли из конца в конец бассейна, загребая руками, как веслами.

– Поживей, ребятишки, – сказал Патрик, когда Пейдж направилась к нему. Подняв ее из воды, усадил на шезлонг.

Уже направляясь в кухню, София спохватилась, что не спросила, какие им подать напитки. Обернулась, но затем поймала отражение Патрика, стоя на коленях вытиравшего Пейдж. Одной рукой водя полотенцем ей по спине, другую он неподвижно держал там, где ей совсем не место. Оцепенев, София увидела, как муж поспешно отдернул руку, как только сообразил, что жена вернулась.

Актерское мастерство помогло ей не допустить, чтобы голос предательски дрогнул.

– А что мы хотим пить?

– Коку, пожалуйста, – чирикнули оба ребенка.

София помедлила, впившись взглядом в его глаза, отыскивая в них хоть намек на то, что ей привиделось. Но в них светилась лишь невинная улыбка. Повернувшись, она удалилась, снова оставив детей наедине с Патриком.

В последовавшие за этим недели София мысленно проигрывала этот момент снова и снова. Неужто собственные глаза обманули ее? Может, она раздувает слона из руки, случайно попавшей не туда? Патрика она любила крепче всех на свете, хотела детей только от него… Как он может быть совсем не тем, кого она знает? Это невозможно. Но, как ни старалась, избавиться от докучных сомнений не могла.

А через несколько месяцев, вернувшись домой со съемок на юге Франции, София застала Патрика одного с Пейдж и Робби. Это тут же взвинтило ее. Она не ожидала увидеть их всех вместе, и воспоминание о руке Патрика не там, где положено, тут же вернулось. Она затаила дыхание, поджидая в тени и высматривая приметы недостойного поведения. Но все трое невинно играли на качелях, которые Патрик сделал, закинув толстую веревку на крепкий сук дерева.

– Почему дети здесь? – спросила София, стараясь скрыть тревогу.

– Твоя сестра спросила, не могу ли я приглядеть за ними, пока она с Кенни будут в Риме на выходных, – ответил он.

– Ты не упомянул об этом, когда мы говорили вчера вечером.

– Приходящая няня отказалась в последний момент. Это ведь ничего, правда?

– Конечно. А что? – Она блекло ему улыбнулась.

Положив камеру на шезлонг, Патрик поцеловал жену в щеку.

– Можешь ты себе представить, как будет, когда здесь будет бегать наша собственная малышка Пейдж?

– Почему Пейдж? Почему не Робби?