Пассажиры

Пошарив в своем портфеле, Мэттью извлек пакет салфеток и передал ей. Кивнув в знак благодарности, Либби утерла глаза. И ощутила тепло его ладони сквозь блузку, когда тот мимолетно положил ее Либби на плечо.

– Я помню то дело, – сообщила Мюриэл. – Ужасно, ужасно печально. Троих членов одной семьи не стало в один миг вот так запросто…

– А все потому, что они были слишком заняты болтовней, чтобы смотреть, куда идут, – ткнул Джек.

– У той машины было время, чтобы обогнуть их, – твердо заявила Либби.

– Улики свидетельствовали отнюдь не об этом, – возразил Джек.

– Я была там, а вы – нет.

– Что ж, полагаю, этим и объясняется ваше неуважение к нашим разбирательствам, мисс Диксон. С такой предубежденностью вас ни в коем случае не следовало допускать в члены этого жюри. Будь моя воля, вас здесь не было бы.

– Полагаю, кое-кто может не согласиться с вами по этому вопросу, – подал голос Хакер.

– Кто?

– Джуд Харрисон. Потому что в ближайший час его жизнь зависит от участия Либби в этом разбирательстве.

Глава 27 Шабана Хартри

Шабана вытянула шею, выглядывая из окна машины, чтобы сориентироваться. Но дороги были ей так же незнакомы, как и в день приезда в страну.

Почти полжизни весь мир для нее был ограничен расстоянием, которое Шабана могла одолеть пешком. Даже больница, где она рожала последнего ребенка, была на расстоянии пешей прогулки от дома. Шабана знала это, потому что, когда ее выписали из родильного отделения, муж Вихаан отвез дитя домой на машине, а ей велел возвращаться своим ходом.

Теперь же Шабана наверняка знала лишь одно: что там, куда такси увозит ее, она будет не одна. Но чем дольше все ехали, тем больший страх их охватывал. Незадолго до того громкий шум в машине отвлек ее. Он напоминал грохот, за которым последовали вопли. Она завертела головой в поисках источника, прежде чем сообразила, что он идет из телевизора. Экран, который раньше занимала женщина в хиджабе, теперь показывал нечто полыхающее, а остальные люди в других машинах кричали, ввергнув ее в тревогу.

В прошлый раз, когда Шабана совершала путешествие в неведомое, ее самолет покинул мумбайский Международный аэропорт имени Чатрапати Шиваджи и приземлился в лондонском Хитроу всего за неделю до ее свадьбы. Это был день всего первого – она в первый раз покинула родную деревню, в первый раз была вдали от родных, в первый раз летела на самолете и в первый раз новый муж ударил ее.

Первым ее впечатлением от Британии было ощущение сплошной серости. Все было бесцветным, сделанным из бетона – от мостов через шоссе до тротуарной плитки, которой была вымощена дорожка до дома Вихаана. И еще все казалось куда более упорядоченным, чем в Индии. Дома во всем районе были одинакового размера, имели одинаково распланированные палисадники с одной и той же унылой палитрой цветов. И хотя здесь было просторнее, опрятнее и пахло свежестью, не хватало характера. Так что вскоре после прибытия Шабана уже заскучала по цветам и хаосу. А когда высказала свою ностальгию новому мужу, тот ответил кулаком.

Уже на третий день ее роскошной индийской свадьбы с Вихааном Шабана начала подозревать, что он отнюдь не такой, как заверяли ее родные. Она знала, что значит любить и быть любимой. А тут этим и не пахло. Год назад она влюбилась в Арджуна – официанта ресторана отеля в ее родном городе Кайлашахар. Ее близкие презирали его, хотя единственным его грехом было рождение в другой касте, не отвечавшей высоким чаяниям ее родителей. О замужестве с ним не может быть и речи, предупредил отец, но, когда угрозы влетели у нее в одно ухо, а вылетели в другое, ее братья избили парнишку до полусмерти, и больше она его не видела. Даже сейчас Шабана тосковала по его любви.

На следующий год ее познакомили с Вихааном. Он был на десять лет старше ее и для встречи с ней прилетел из Англии. И во время первой из трех встреч под присмотром перед сговором Шабана внушила себе, что со временем, глядишь, и сможет его полюбить. Но чем ближе было окончание последнего дня их свадебной церемонии, и внимание, уделяемое им друзьями и близкими, пошло на спад, тем больше Вихаан утрачивал к ней всякий интерес, видя в Шабане лишь доступный объект для внедрения.

В последующие годы, когда Вихаан лежал на ней, смердя сигаретами, потом и пивом, ему было наплевать, какую боль он причиняет. Единственным ее способом бегства было уноситься мыслями к Арджуну. Шабана вспоминала, как тайком удирала из школы, чтобы укатить с ним на мопеде за город до вечера. Там, вдали от любопытных глаз, они лежали в тени высоких деревьев у озера и смотрели, как крестьяне вдали собирают свой золотистый урожай под самыми чистыми и синими на свете небесами. Она больше нигде и никогда не чувствовала себя так покойно, как там.