Пассажир без билета

Увидев на пороге Левку, Радик, заливаясь слезами, бросился к нему, громко крича:

— Мой фонарик, Левка! Мой фонарик!

Обоз приближался к Серебрякову. Было около четырех часов дня. Левка, Васильев и Сабина сидели на первой подводе.

— Не представляю, как он там будет без меня, — говорил Левка, — такой слабенький… с этими деловыми… Даже сдачи не сможет дать.

— Подъезжаем, — сказал возница и подстегнул лошадь.

Ребята внимательно разглядывали длинную улицу. Село мало чем отличалось от Круглоозерного. Лошади остановились перед старым двухэтажным домом с коньком на крыше. Ребята вошли в маленький двор с поломанными вербами. Во дворе никого не было.

— Сейчас местный Машка появится, — сказал Васильев. — Береги последние манатки!

Возница громко крикнул:

— Гэй! Тетка Настя!

Никто не ответил.

— Тетка Настя! Постояльцев привез! Выходи! Померла, что ли?

— Типун тебе на язык за такие слова! — раздался за спиной ребят спокойный старческий голос. — Чего глотку дерешь? Казенная, что ли?

На порог вышла небольшого роста морщинистая старуха с ухватом в руках.

— Городские? — спросила она, ласково поглядев на ребят. — По одеже видать. Милости просим! Пошли в дом. Вы, девочки, будете жить внизу, а огольцы — наверху. Устроитесь — обедом накормлю!

— Мы уже сегодня обедали, — вспомнил Васильев.

— Знаю я ихние обеды, — презрительно скривила губы тетка Настя. — И помни, малец: палка на палку не приходится, а обед на обед — нужды нет.

— Тетка Настя так накормит, что язык проглотишь, — похвалил возница.

В старом доме — два этажа. На каждом из них по темному чулану и по большой комнате. Обогреваются они одной длинной печью. Печь начинается от фундамента, кончается под крышей. В комнате, где живут девочки, пятнадцать кроватей. У мальчиков — двадцать. Все они покрыты одинаковыми байковыми одеялами. Тонкими, желтыми, застиранными. Кроме кроватей, в комнатах но большому столу и по нескольку табуретов. Под самым потолком — лампочка.

— Богато живете. С электричеством! — удивился Васильев.

— Не радуйся, — сказала тетка Настя, — часто заедает движок. Да и выключают его рано.

— А где же ребята? — спросила Сабина.

— В школе. Скоро явятся, — сказала тетка Настя. — Ну, пошли кормиться.

— Гляди-ка, Левка! — восторженно воскликнул Васильев.

На подоконнике лежала большая яркая коробка из-под красок и несколько кисточек.

— Не наша… По-китайски написано, — сказал Левка. — Или по-японски. Краски, наверное… Или карандаши… Сроду таких не видел…

— Давай откроем, поглядим!

— Нехорошо без спросу, пошли.

Обед оказался вкусным. Пока ребята ели, из школы вернулись детдомовцы. Они заглядывали в дверь и окна столовой, внимательно рассматривали новеньких.

— Идите, идите! — отгоняла их стряпуха. — Поесть спокойно не дадут!

— Что, тетка Настя, жалко, если на людей поглядим?

— Идите! Идите!

Новенькие пообедали и, уступив места детдомовцам, разошлись кто куда. Левка поднялся в комнату и не поверил своим глазам. Спиной к нему в полном одиночестве сидел и рисовал китайскими красками… Миша Кац.

На палубе матросы
Курили папиросы,
А бедный Чарли Чаплин
Окурки собирал! —

блаженно распевал Миша.

Левка подкрался на цыпочках сзади и закрыл руками глаза друга.

— Кто это? — недовольно спросил Миша, откладывая в сторону кисточку.

Левка не ответил.

— Что за дурацкие выходки? — не на шутку рассердился Миша. — Пусти!

Левка не отпускал руки.

— Отстань! Кто это?

Левка изменил голос и ответил хриплым басом:

— Это я, твой дядя Залман! Привет от Шаляпина!

— Левка! Ты!

Миша вывернулся. Его нос обострился еще больше, кожа туже обтянула скулы.

— Ну и красочки у тебя! — сказал Левка.

— Красота, верно? — похвалился Миша. — Ты глянь, какие цвета! Какие оттенки! Какая упаковка!

— Мечта! — вздохнул Левка. — Не знаю, что бы отдал за такие краски!

— Даже не подкатывайся, — предупредил Миша. — Это подарок. Один парень подарил. Краски из Шанхая. Не откуда-нибудь!

— Дружно живете с детдомовцами? — спросил Левка.

— Ничего, терпеть можно. А вот среди деревенских коварные попадаются… Мы ведь вместе с ними в общей школе учимся. И с деловыми драки бывают… Особенно с круглоозерненскими. Там есть Машка с Крысой.

— Знаю, видел, — ответил Левка и снова подумал о Радике.

Глава третья Чапай

В коварстве деревенских Левка убедился через несколько дней. Ребята курили на заднем дворе школы.

— Что у тебя, новенького, за махра! — сказал Левке здоровенный рябой семиклассник. — Дрянь! Отведай-ка моего самосадику!

Он протянул Левке готовую толстую самокрутку. Тот с наслаждением затянулся… Еще… Еще… Вдруг раздался взрыв. Ослепило глаза, опалило брови, ресницы. В нос ударило запахом пороха. Левка закрыл глаза ладонями.

— Ха-ха-ха! — смеялся рябой. — Табачок специально для городских!

Левка скривился от боли, подошел к парню, который был выше его на две головы, и, не говоря ни слова, залепил ему затрещину.

— Сука! — завопил рябой, хватая Левку за грудки.

Но Левка присел и молча ударил его головой в подбородок. Парень крякнул, высоко взмахнул руками и рухнул на землю.

— Кто я? — спросил Левка.