Паштет

Одно хорошо, довольно скоро торгованы перестали исполнять свои тактические фортели и пошли ровно, убедившись в миролюбии спутника. Один даже попытался впарить Паше потрепанную не то саблю, не то шашку, которую достал из сена в телеге. В свое время попаданец поизучал этот вопрос, поняв быстро, что сам черт не разберется в классификации этого оружия, потому как вроде по одним критериям разница была только в том, как подвешивались к поясу ножны. Если "брюшком" лезвия вверх, то тогда это типа шашка, а если вниз - то сабля. Еще писали, что, дескать, в шашке центр тяжести смещен к концу лезвия и потому она хороша для решающего удара, а у сабли центр тяжести смещен к рукояти и потому ею фехтовать удобно, но когда Паша решил блеснуть информированностью перед Навахой, тот хмыкнул и спросил: " А как быть с саблями, у которых елмань? То есть сознательно утяжелен "слабый" конец лезвия?" Ответить на этот вопрос Паша не смог и потому так и осталось невнятицей - чем шашка от сабли отличается. Во всяком случае перекрестия эфеса в предложенном Паше оружии не было, клинок был старым, щербатым, клеймо имелось, но такое невнятное, что черт бы его побрал, и потому попаданец холодняком этим не заинтересовался категорически. Торгован пожал плечами и больше не надоедал. Из этого Паша сделал неожиданный вывод - раз торгован не пристает неотвязно, как репей, то тут точно не арабская страна.

Деревня, куда пришел обоз из одной телеги с сопровождающими Пашу лицами, оказалась не маленькой, церквушка на холме сразу Пашу успокоила - явно православного типа постройки, даже крест на ней был целехоньким, видать коммунистические безбожники не добрались, так что и впрямь скорее всего те территории, что в 1939 году СССР себе вернул. Понятно, почему по-русски не говорят толком. Публики в деревне было мало, мужиков и не видно вообще, редкие старухи, да дети на виду. Ясно, рабочий день в разгаре. Пацанва храбро собралась стайкой поодаль и теперь сопровождала Паштета, чирикая что-то звонкими голосами. Босые все, но одеты нормально, разве что только самые маленькие в одних рубашонках. Но ведут себя сдержанно, вблизь не лезут, камнями не кидают.

Остановились все у большой избы, торгован что-то пацанятам сказал, опять послышалось слово "сегун". Несколько пацанят ускакало за этим самым "сегуном", очевидно. Паша решил ничему не удивляться, потому, когда с детворой явился крепкий мужик с тугим пузиком, показательно подпоясанный снизу ремешком с серебрянными фиговинками так, чтоб пузико подчеркнуть, типа "вот какое наел!", Паштет и не удивился. Поприветствовал мужика , тот вроде понял, буркнул что-то в ответ неразборчивое, что можно было бы получить из сложенных друг на друга одновременно фраз: "И ты будь здоров, человече!" и "носит вас, чертей, будь вы неладны!" Торгованы затарахтели в свою очередь, мужик оценивающе оглядывал попаданца. Паша попытался осторожно задавать наводящие вопросы, опять получил те же результаты - только на слово "немцы" мужик отреагировал пониманием, почесал в ухе, подумал, потом кивнул головой, типа ладно, раз чужаку так охота - нехай едет к немцам. Усмешка какая-то у него была при этом неправильная, очень уж презрение проскочило при "немцах", с другой стороны показалось Паше, что сам мужик, весьма настороженно глядевший вначале, как-то успокоился. Ощущение было странным - словно Пашу оценили, классифицировали и поставили на соответствующую полку, после чего инвентаризированный попаданец перестал быть непонятным, но интересным объектом. Почему-то вспомнилось из детства, как мама нашла при уборке квартиры какую-то гайку, обратилась к отцу, тот повертел деталь в руках, потом хмыкнул: "А, это от дивана!" Отодвинул мебель и да, прикрутил гайку на ее место.

Вот сейчас Паша почувствовал себя той самой гайкой. Еще смутило то, что в разговоре рядом со словом "немчины" вроде как показалось что-то очень знакомое, голову на заклание не положил бы, но вроде отчетливо услышал что-то типа "обосратушки", а тот торгован, что шашку предлагал, кивнул и молвил что-то адски похожее на "засранцы".

Двинулись дальше, что удивило - не выгружая практически медвежье мясо из телеги. Вот вонючих здоровенных пташек "сегун" забрал.

Покатили по проселку дальше, детишки вскоре отстали, опять тихо, только колеса у телеги скрипят, да листва шумит. Через полчаса свернули, выехали на поле, довольно топтанное. И Паштет встал, как вкопанный. До того он сильно опасался, что приведут его аккуратно в лапы немецкой фельджандармерии или в комендатуру вермахта на данной оккупированной территории, а то и к НКВДшникам, вот, дескать, прохожий шибко немцами интересовался, залетный парашутист, наверное. Морально готовился и к допросу и к драке. Даже со стрельбой. А вот к этому никак готов не был. Ну, совершенно. И в голове почему-то крутилось разухабистое и не очень уместное:

Падал в шахту лифта

оптимист Сергей.

Хохот доносился,

крики "Эгегей!"