Паруса смерти

— А дальше все просто. Никакого огромного войска там у Маракаибо нет, а есть батарея на берегу, в форте Ла-Палома, правильно? Большую Желтую отмель мы сможем обойти только по фарватеру вдоль берега. Вдоль того берега, где стоят ваши пушки, угадал? Корабли у нас груженые, медленные, а если кто и проскочит под дулами береговой батареи, их ждут несколько галионов адмирала де Овьедо. Вот видишь, я все угадал сам. Твоя миссия не удалась, генуэзец. Я не испугался твоих россказней, сейчас я отправлю своих людей в тыл вашей батарее, и мы проверим, каковы ваши канониры в сухопутном бою. Ну, что молчишь?

Лежащий пошевелился, пытаясь сменить свое положение на менее мучительное. Ему это не удалось, говорить пришлось, выдыхая воздух прямо в прелую подстилку.

— Я ничего не знаю про батарею, но, даже если она есть, не это самое важное.

— Ну, договаривай!

— Все, что я вам говорил про армию дона Антонио, правда.

— То есть эти полторы тысячи не миф?

— Ни в коем случае. Более того… — Лупо страшно чихнул, подняв целый вихрь трухи.

— Я жду.

— Они не ждут вас возле Маракаибо.

— Выражайся яснее.

— Одно условие.

— Ты еще пытаешься ставить мне условия?! Находясь в таком положении?!

— Вы обещаете мне сохранить жизнь, а я сообщу вам то, что спасет вас. И вас, и всех ваших людей.

Олоннэ невольно обернулся и прислушался. Возле церкви все еще было тихо.

— Ладно, черт с тобой, обещаю.

— Они направляются сюда.

— Испанцы? Не лги, никогда они не вылезут из крепости ради того, чтобы сразиться с корсарами на открытом месте. Тем более в джунглях. Дон Антонио сто раз наложит в штаны, прежде чем подумает о такой возможности всерьез.

— Они слишком уверены в своих силах. И потом, они думают, что вы их не ждете. При неожиданном нападении… Вспомните побережье Кампече.

— Им понравилось заставать меня врасплох, -задумчиво произнес Олоннэ.

— Прикажите меня развязать.

— Прикажу после того, как подтвердится, что ты меня не обманул. Но учти, и после этого я не стану тебе полностью доверять. Мне бы надо тебя пристрелить.

— Вы же дали слово…

Олоннэ расхохотался:

— Ты, истребитель командорских вдов и грабитель церквей, веришь в силу данного слова!

Лупо страшно и тяжко заворочался на гнилой соломе.

— Ты не умрешь, урод, но совсем не потому, что я дал слово тебя не убивать.

С этими словами Олоннэ выскочил из камеры.

Когда он появился перед церковью Святого Себастьяна, то застал почти не изменившуюся картину. Те же два сплоченных строя, те же оскаленные рты, вынутые из-за пояса пистолеты, обнаженные кинжалы. Бешено сверкающие глаза.

Между двумя вооруженными стенами расхаживал Ибервиль. Он единственный верил в то, что кровопролитие удастся предотвратить, единственный, кто пытался образумить рвущихся в бой.

— Могу вас обрадовать! — крикнул Олоннэ, входя в тот же коридор. — Вы добились, чего хотели!

— Деньги, скажи нам, как ты их предлагаешь разделить!

— Деньги!

— Говори!

— Перестань издеваться, Олоннэ!

Человек в черном камзоле остановился. Не по своей воле — и в правое и в левое плечо его впилось по острию шпаги. Он не в силах был сделать больше ни шага.

— Говори, наконец!

— Добытые нами деньги придется делить не на две, а на три части.

— Что это значит?! — заревели пираты.

— Пока вы тут препирались друг с другом, а я валялся без сознания, явился всем нам хорошо знакомый дон Антонио де Кавехенья с войском и с большим желанием вмешаться в процесс дележа.

Гробовое, даже загробное молчание было реакцией на эти слова.

Потом хлынули крики:

— Где он?! К дьяволу! Смерть ему! — и тому подобное.

Олоннэ поднял руку, и все замолкли. Он снова стал для них командиром.

— Он находится в двух милях от города, собирается уже сегодня напасть на нас и всерьез рассчитывает застать нас врасплох. Только что явился мой лазутчик и рассказал все это.

Корсарские толпы заволновались, теряя плотность.

— Предлагаю сделать две вещи, — продолжал говорить капитан, — отложить дележ и не позволить этому благородному сеньору напасть на нас неожиданно.

В уговорах не было нужды. Могли бы возникнуть проблемы, если бы дон Антонио находился где-нибудь далеко, а когда выяснилось, что враг рядом, о деньгах было тут же забыто.

За каким чертом деньги идущему в бой?!

Глава десятая

Дон Антонио де Кавехенья очень боялся Олоннэ, но при этом был полностью уверен в победе. Слишком хорошо он подготовился в этот раз. План мести казался ему безупречным. По его подсчетам, которые были сделаны на основании донесений нескольких лазутчиков, у корсаров осталось никак не больше четырех сотен человек. Скорей всего, спасая награбленное, они попытаются уклониться от боя, узнав о приближении к Гибралтару целой армии. Разбойники бросятся к своим судам и отправятся на север, к выходу в открытое море, и попадут под огонь замаскированной на побережье, в полуразваленном форте Ла-Палома, батареи. Тех, кому, паче чаяния, удастся спастись, ждут корабли адмирала де Овьедо, яростно мечтающего о реванше. Конечно, при таком развитии событий большая часть драгоценного груза окажется на дне озера, но слава победителя Олоннэ стоит нескольких сотен тысяч реалов.