Читаем Парнасский пересмешник. Новеллы из истории мировой культуры полностью

Моду на санные выезды двора во Франции ввел еще Людовик XIV. Его правнук Людовик XV, воцарившийся в пятилетнем возрасте, собрал действительно роскошную коллекцию саней. В королевских конюшнях под нее были отведены отдельные ангары. Его собрание саней долго было на ходу, Мария-Антуанетта буквально влюбилась в сани дедушки своего мужа и периодически выезжала на них, а со временем продолжила собирать их и существенно пополнила «гараж».

Сани Людовика XV с черепашкой

Сани дважды упоминаются в одном из трех дошедших до нас текстов Владимира Мономаха – «Поучении». Мономах пишет: «Сидя на санях, помыслил я в душе своей и воздал хвалу богу, который меня до этих дней, грешного, сохранил». Расхожее на Руси выражение «сидя на санях» означало то же, что и «стоя одной ногой в могиле» и «дышать на ладан», то есть находиться при смерти, на смертном одре, или, в мягкой форме – сидеть на санях значило быть человеком преклонных лет, находиться в конце жизни. Действительно, текст «Поучений» написан на рубеже 1099 и 1100 годов, когда приближался пятый десяток лет Мономаха, что по древнерусским меркам было очень приличным возрастом – мог ли предположить князь, что он доживет до семидесяти с лишним? Уже накануне пятидесятилетия он считал себя человеком хорошо пожившим и повидавшим жизнь, потому и усадил себя на сани. «Поучение» было своего рода завещанием Мономаха.

Королевские саночки-леопард

В русском фольклоре сани тесно связаны со смертью. Был обычай везти на санях мертвых на кладбище и зимой и летом. К тому же на санях было принято нести немощных и умирающих людей, которые сами не могли идти, если требовалось. Известно, что на санях несли двух русских правительниц. Елену Глинскую, мать Ивана Грозного, несли, когда она не могла идти в похоронной процессии своего супруга великого князя Василия. На санях несли царицу Марфу Матвеевну Апраксину на похоронах царя Федора Алексеевича 28 апреля 1682 года, причем сани с Марфой сначала несли за гробом царя, пока на красном крыльце гроб не установили на сани, дальше несли уже сани с покойным царем. Феодосий Печерский, почувствовав приближение смерти, просил усадить себя на сани и везти в церковь, на санях же он и произнес свою последнюю волю.

Северные иконы

На русском Севере почитали особые «иконы» – вставленные в киоты объемные деревянные фигуры святых, причем иногда выполненные в полный рост и достигающие в высоту двух метров. Наиболее древние такие иконы в Архангельске датируются XVI веком. Самобытные скульптурные изображения называли резными образами, причем они были частью иконостаса и могли стоять на месте храмового образа. В деревнях резные фигуры святых украшали платками, полотенцами, поясами и другим декором. И хотя в 1722 году Синод издал указ «О воспрещении иметь в церквах иконы: резные, вытесанные и вообще писанные неискусно или несогласно Святому Писанию», бытование уникальных образов не прекратилось, они сохранялись во многих церквях и домах вплоть до XX века – а кое-где по сей день.

Святитель Николай в киоте со створами, XVII век, из церкви святых Флора и Лавра села Астафьево Каргопольского района Архангельской области. В верхней части створ – Никейское чудо, солнце и луна, роспись XVIII века, справа святитель Модест, слева брат божий апостол Симеон

Святитель Николай Чудотворец (образ Николы Можайского, по легенде защитившего город Можайск от неприятеля, явившись над ним с мечом), скульптура XVII века из деревни Никольская Каргопольского района Архангельской области

Традиционный Никола Можайский с Архангельского севера – почти двухметровая деревянная фигура из цельного куска лиственной породы, помещаемая в киот со створками из хвойных пород. В одной руке Никола держал меч, в другой – собор. Голова, запястья, ступни, храм и меч могли вырезаться из отдельных кусков. Статуя расписывалась иконописцами, покрывалась золотом и лаком.

Никола Можайский XVII века с храмом в левой руке, из частного дома в деревне Луги Плесецкого района Архангельской области

На фото 1958 года – интерьер Никольской часовни деревни Киселевская около села Лядины

Слоновый гарнитур

В крупнейшем музее искусств Индии Саларджунг выставлен гарнитур из слоновой кости, подаренный Людовиком XVI правителю индийского государства Майсур Типу Султану. Тот случай, когда вопрос «зачем тащить песок на пляж?» натыкается на длинную историю о производстве предметов роскоши и мастерстве. Причем дарил он европейскую мебель, сделанную из слоновой кости, а не восточную.

Викторианское приспособление для сдержанной примерки обуви. Продавцу видна только лодыжка, он не может заглянуть под юбку и встретиться с дамой глазами, приходится смотреть лишь на королевский герб

Трон Людовизи

В собрании Национального музея Рима есть необыкновенный мраморный блок с рельефом полуобнаженной женщины, поднимающейся при помощи двух служанок, у которых, к сожалению, отбиты головы и плечи.

Рисунок стула из слоновой кости, который Людовик XVI подарил Типу Султану. Музей Саларджунг

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология