Паритет интересов

— Дьяков скончался. — От услышанного табачным дымом подполковник не подавился. Сказалось и ожидание им такой развязки, и хорошая выдержка. — Дело полностью, включая эпизод с разбоем, забрала себе прокуратура, — продолжил вводить в курс дела подчиненного начальник милиции. — Все экспертизы следователем назначены. Осталось дождаться их результата.

— Плохо, что скончался, — посмурнел лицом Головачев.

— Для тебя как раз хорошо, а вот для меня плохо, — огрызнулся молчавший до этого начальник УГРО. — Этот паскуда Дьяков во всесоюзном розыске, оказывается, был, и получается, что уголовный розыск его прошляпил.

— О как. — Головачев задумался, обрабатывая в мыслях новые данные.

— Лучше бы Скворцов его пристрелил, — посетовал Лусенко.

— Лучше бы его просто задержали! — вспылил Мохов — А сейчас еще и за труп отписывайся. — Он потянулся за пачкой сигарет.

— От меня что требуется? — подобрался Головачев.

Мохов отмахнулся, прикуривая:

— Теперь работает уголовный розыск и прокуратура. — Затянувшись, он подозрительно посмотрел на Головачева. — Илья, а ты мне ничего про Чапыру рассказать не хочешь?

Взятый начальником милиции тон насторожил подполковника.

— Что конкретно? — осторожно уточнил он.

— У него есть какие-то связи в обкоме?

— В обкоме? — удивился Головачев, ведь Свиридов перешел в горком, а не в обком.

— После совещания Шемякин подошел ко мне и начал подробно выспрашивать о Чапыре, — сообщил Мохов.

— Марк Артурович? — еще больше удивился Головачев.

— Ни хрена себе, — отреагировал на новость начальник УГРО.

— Вот я и спрашиваю: что может связывать твоего следователя с помощником первого секретаря? — Мохов в ожидании ответа уставился на подполковника.

— Не знаю, — вынужден был признать тот.

— Что значит — не знаешь? — возмутился полковник. — Чапыра твой подчиненный, и ты должен знать о нем абсолютно все!

— Виноват. — Головачеву только и оставалось, что расписаться в своей недоработке.

К себе в кабинет начальник следствия вернулся озадаченным. Попросил Капитолину сделать ему кофе и пригласить заместителей.

— Какой кошмар! Бедный Альберт, — вздохнула Журбина, когда подполковник поведал, что раненый преступник скончался.

— Выкрутится твой подчиненный, не переживай, — высказался Курбанов, когда Головачев сообщил, что убитый Чапырой преступник находился в розыске.

— И зачем надо было у Альберта удостоверение забирать? — осмыслив слова первого зама, взъелась Журбина.

— Не понял. — Головачев вопросительно посмотрел на Людмилу.

— Я думала, это ваше распоряжение, поэтому и промолчала, — обескураженно пробормотала Журбина и обожгла взглядом Курбанова.

— Руслан, ты чего творишь? — взъелся Головачев. — Я тебя просил ознакомить Чапыру с приказом, и всё!

— Удостоверение я изъял в воспитательных целях! — Курбанов тоже повысил голос. — Чапыра неуправляем, и эту проблему надо решать!

— И ты решил его сломать?! — завелась Журбина. — Альберт и так сам не свой от того, что в человека стрелял. А сейчас еще узнает, что убил! Ты как старший товарищ должен был его поддержать, а ты…

— Не сломать, а вправить ему мозги! — перебил ее майор. — Он должен осознавать последствия своих поступков! А то захотел — применил залог, захотел — оружие. Дисциплину в него нужно вдалбливать! А раз ты не справляешься, мне приходится за тобой подтирать!

— Это я не справляюсь?! — Журбина покраснела от гнева.

— Да, ты напортачила! — усугубил первый зам.

— А ты превысил свои полномочия! — вернула ему любезность второй зам.

— Руслан, ты зачем у него удостоверение забрал? — очень тихо, едва ли не шепотом спросил Головачев, и в кабинете установилась гробовая тишина. — Ты понимаешь, что эти твои, как ты выразился, воспитательные методы могут привести к плачевным последствиям? А если он, твою мать, сейчас напьется и какую-нибудь дикость сотворит?! Потом ведь не отпишемся! — в конце начальник сорвался на крик.

Курбанов нарочито засмеялся.

— Да этому Чапыре плевать и на удостоверение, и на нашу службу. Да он вовсе этого не скрывает. В открытую говорит, даже бравирует этим!

— Сам его вывел из себя, а сейчас пытаешься его в плохом свете выставить! В запале можно все что угодно сказать! — парировала Журбина. — Илья Юрьевич, а ведь Альберт действительно может что-нибудь с собой сделать. — Людмила смотрела на начальника широко раскрытыми глазами.

— С собой? Ты сейчас о суициде? — удивился Головачев. Под «дикостью» он имел в виду несколько иное, например, пьяную драку или что-то подобное.

— Он был очень подавлен после дежурства, тяжело воспринял, что вы посчитали его виновным, — продолжила свою мысль Журбина.

— Что за бред? — возмутился обвинению начальник следствия. — С этими гражданскими одни проблемы. Прикрикнуть на них нельзя, сразу страдать начинают! — Подполковник от раздражения расплющил недокуренную сигарету в пепельнице. — Руслан, сегодня же вернешь Чапыре удостоверение! И раз уж возомнил себя воспитателем, проследи там, чтобы он ничего не натворил!