Парфюмер Будды

Жас кликнула на фото художника рядом с Далай-ламой и увеличила его во весь экран. Его Святейшество сиял. Се выглядел словно потерянная душа, наконец-то нашедшая свою гавань. Она передала телефон брату.

– Панчен-лама и его история вызовут новую волну сочувствия к тибетским проблемам, – сказал Малахай.

Робби кивнул. Наконец-то он в чем-то обрел покой.

– В статье есть упоминание и о тебе, – сказал Малахай Жас. Он протянул руку за телефоном. Перебрав страницы, Малахай нашел ту, что искал, и прочел вслух:

«Мисс Л’Этуаль и ее брат, проявив невероятную отвагу, передали нам посылку, – сообщил Далай-лама в интервью после инцидента. – Это тридцать три осколка египетского сосуда, украшенного иероглифами. Перевод Гриффина Норта прилагается. В нем объясняется, что сосуд однажды содержал древний парфюм, вызывающий воспоминания из прошлой жизни. Это драгоценный подарок. Мы надеемся всем сердцем, что гораздо более ценная жизнь не была утрачена при попытке передать это сокровище нам».

Глава 58

Воскресенье, 29 мая

Жас, Малахай и Робби дежурили у кровати в больнице весь вечер, но в полночь Жас настояла, чтобы они оба оставили ее и ушли домой. Пока всю неделю Робби прятался в катакомбах, он едва ли спал больше часа или двух кряду, и теперь просто падал со стула от усталости. Шофер Малахая должен был завезти Робби домой, а потом психолог отправится к себе в гостиницу. Наутро он улетал.

– Если я понадоблюсь, пожалуйста, звони мне, – сказал он Жас, обнимая на прощанье. За все годы, что она знала его, он сохранял дистанцию, прикасаясь только к ее плечу. – Все, что угодно, – сказал он, отпуская ее.

Она кивнула.

– Даже если просто захочется поговорить о том, что…

– Спасибо, – прервала она его, не желая, чтобы Малахай начал разговор о галлюцинациях при Робби. Ей хотелось забыть об этом. Не хотелось обсуждать с кем бы то ни было. Никогда больше.

Они ушли, и Жас впервые осталась с Гриффином в палате наедине. Свет в комнате был выключен, светились только приборы.

Врачи сказали, что для Гриффина было важно знать, что с ним рядом кто-то находится.

– Никогда не спрашивала, какая у тебя самая любимая легенда, – произнесла она. – Не странно ли это? Мне нравится про Дедала и Икара. Хочешь, я расскажу ее тебе?

Жас начала в проверенной старинной манере:

– В некотором царстве, в некотором государстве…

Но она устала, слишком устала. Ничего, если она немного отдохнет, всего несколько минут?

Жас уронила голову на сложенные руки и закрыла глаза.

Медсестра разбудила ее в шесть утра, когда пришла снять показания Гриффина.

Спустя полчаса, когда пришли врачи, Жас спустилась вниз. Она купила чашку кофе и вышла на улицу. Прислонившись к зданию, она стала пить кофе как можно медленнее, пытаясь сдерживать себя и не бежать обратно.

Приблизительно через пятнадцать минут Жас посмотрела на часы. Прошло всего пять минут. Глядя на входящих и выходящих людей, она знала, кто из них здесь работает, даже если на них не было медицинской униформы. У медперсонала на лицах не было никакого выражения, никакой печали в глазах, и губы их не были трагически сжаты.

Когда Жас снова поднялась наверх, на дежурство заступила другая медсестра, не пустившая ее в палату Гриффина.

– Он в порядке? – спросила Жас, глядя на дверь.

– Он в порядке, – улыбнулась медсестра. – Между прочим, меня зовут Хелен. Я на дежурстве до пяти. Вы жена мистера Норта?

– Нет, не его жена, нет. Его кузина. Я его кузина.

Робби выдумал этот обман, когда они с Жас приехали в больницу. Если бы он не сказал, что они родственники, им могли не разрешить остаться с Гриффином. Когда Жас спросила, откуда брат это знает, тот грустно улыбнулся и рассказал, скольких его друзей-геев не пускали в больницу лишь потому, что кровь превыше любви.

– Тогда почему врачи у него так долго?

– Мистер Норт вышел из комы. Они проводят некоторые тесты.

– Мозг пострадал?

– Я не уполномочена…

Жас схватила медсестру за руку:

– Знаю, что не уполномочены. И я никому ничего не скажу, но я просто с ума схожу. Пожалуйста, скажите мне, он в порядке?

Медсестра наклонилась. От нее пахло лимоном, вербеной и чем-то сладким, смешанным с больничными запахами. Губы Хелен расплылись в улыбке. У нее была яркая розовая помада, почти цвета жвачки. Именно помада, наверное, пахла так сладко.

– Я там была по поводу многих процедур, – сказала Хелен. – Похоже, что выздоровление у него будет полное.

Облегчение словно теплым ветром окутало Жас, приласкало ее. Жас знала, что стоит спокойно, но ей казалось, что она вращается. Не успев сообразить, что происходит, она оказалась на жестком пластмассовом стуле, Хелен стояла радом с бумажным стаканчиком в руке.

– Выпейте, – сказала медсестра.

– Что случилось?

– Думаю, у вас немного закружилась голова.

Жас кивнула.

– Мне легче, гораздо легче.

– Знаю, дорогая. Я знаю. Теперь просто посидите здесь, пока врачи не закончат. Один из них хочет с вами поговорить.

Хелен пошла прочь. Жас потянулась и схватила ее за руку.

– Вы видели его в сознании?

Медсестра кивнула.

– Видела.