Пардус

Никита отбросил одеяло и сел на кровати. Тут вернулся Апельсин. Он с достоинством прошествовал через комнату, запрыгнул на кровать и настороженно посмотрел на Никиту. Затем с равнодушным видом плюхнулся рядом и начал вылизываться. Никита почесал его за ухом. Кот тут же довольно заурчал. Довольно, но как-то уж слишком поспешно.

— То-то же! — рассмеялся Никита. — Знай свое место, рыжий подхалим!

Парень вытянул перед собой руку и растопырил пальцы. Вроде ничего особенного. Он несколько раз тряхнул кистью и снова присмотрелся. Никаких изменений.

— Как же это у меня получилось на пустыре? — пробормотал Никита.

Он вдруг вспомнил, что сильно разозлился тогда. Его просто трясло от гнева. И от напряжения.

Может, дело в этом?

Никита напряг мышцы, напряг так, что руки задрожали. Под его кожей вздулись все вены и жилы, и мускулы стали медленно увеличиваться в размерах.

Он скрючил пальцы и медленно сжал их в кулак. Ногти стали длиннее и заострились. Никита испуганно затряс рукой.

Апельсин слетел с постели и, выругавшись на кошачьем языке, скрылся под шкафом.

Никита поднес руку к глазам и распрямил пальцы. Ногти тут же вернулись в первоначальное состояние.

— Жесть! — выдохнул Легостаев.

Он соскочил с кровати, на цыпочках подошел к двери и выглянул в коридор. В квартире было темно и тихо, родители уже спали.

— Отлично, — прошептал он.

Никита быстро натянул футболку, джинсы, кроссовки.

Ему просто необходимо было изучить свои новые возможности. Понять, как ими пользоваться. Но квартира для этого определенно не подходила. А вот старая свалка в конце квартала пришлась бы в самый раз. Ее обширную территорию ограждал высокий сетчатый забор. Когда-то здесь собирались строить дом, но потом строительство забросили, а на территорию со временем стали сваливать мусор.

Никита открыл окно и, стараясь не шуметь, выбрался на карниз. Ночь была тихой и теплой — как раз для прогулки. Прямо перед лицом покачивались на ветру ветки ближайшего дерева. Апельсин обычно перебирался по ним на ствол, но вес Никиты они бы просто не выдержали. Парень оттолкнулся от карниза обеими ногами, пролетел вниз почти на четыре метра и повис на толстой ветке, вцепившись тут же выдвинувшимися когтями в шершавую кору. Затем без труда спустился по ветвям и сучьям на землю и легко побежал в сторону свалки.

Перемахнув через ржавую ограду, Никита оказался на захламленном пустыре среди многочисленных гор мусора и металлолома. Внимательно оглядевшись, он убедился, что вокруг никого нет, и вновь попытался подвергнуть себя трансформации.

Не сразу, но ему это удалось.

Никита опустился на корточки, прижал ладони к асфальту, напряг мышцы и резко прыгнул вверх. Он легко взмыл в воздух и повис на перекладине покосившегося фонарного столба в нескольких метрах над землей. Затем крутанулся, подтянув колени, уперся ногами в перекладину и с силой оттолкнулся от нее. Он пролетел над мусорными кучами и приземлился далеко на другом конце свалки. Новые возможности привели Никиту в неописуемый восторг. Теперь он с легкостью совершал фантастические прыжки как в длину, так и в высоту. И мог очень быстро бегать; правда во время бега его так и подмывало опуститься на четвереньки и передвигаться дальше скачками.

Никита оглядел свое тело так, словно видел его впервые. Вытянул руки, растопырил пальцы. Его движения стали мягкими и гибкими. От былой неуклюжести не осталось и следа.

Легостаев подошел к бетонному столбу, возвышающемуся посреди свалки, и навалился на него всем телом. Столб с грохотом рухнул, подняв облако пыли.

Значит, и сила после трансформации тоже увеличивается.

Никита заметил у самой ограды проржавевший остов автомобиля. Парень приблизился к нему, обхватил руками бампер и не без труда, но сумел приподнять остов за край. Наверное, он поднял бы и весь корпус, если бы смог обхватить его с двух сторон.

На этой развалине каким-то чудом уцелело зеркало заднего вида. Никита когтистой рукой оторвал зеркальце, взглянул на свое новое отражение и с трудом узнал собственное лицо. Его черты вытянулись и заострились. Челка стала длиннее, упала на лоб. Волосы совсем потемнели, отливали синим. Радужка глаз стала не то желтой, не то зеленой. А радужку пересекали сверху вниз узкие черные щелки-зрачки. Глаза большой кошки. Никита моргнул пару раз, чтобы удостовериться в этом. Отражение в точности повторило его движения.

Никита оскалил зубы. Так и есть. Аккуратные острые клычки молочного цвета — они ему совершенно не мешали. Затем он ощупал свои уши. Они стали остроконечными.

В принципе, этим все и ограничилось, если не считать мощной мускулатуры и когтей. Он не покрылся с ног до головы шерстью, как оборотни в ужастиках, не превратился в кошмарного монстра. По-своему он выглядел даже привлекательно.

— Кррруто! — проурчал Никита.

И издал громкий восторженный рык.

Его рев пронесся над спящим кварталом, распугав всех окрестных кошек и собак. Со свалки взметнулась целая стая перепуганных сонных ворон.