Паразиты: Пророк

Тем временем, чиновники, которые также хотели присутствовать на пире, но были сдержаны влиянием корпораций и аристократов, также пребывали в смятении. Это был город Версальской Республики. Их город. У нас давно уже установилась демократия, и в Версальской Республике даже не было конституционной монархии, как в Империи Рома, Империи Рейха или в Грейт-Саксонии. Теперь власть принадлежала не аристократам, а народу. Чиновники же, как представители и избранники этого самого народа, имели все легитимные права на владение городом, в отличие от аристократов. К сожалению за ними стояло только шаткое народное мнение, которым было слишком легко манипулировать людям с достаточным капиталом. У аристократов и корпоратов такой капитал был, а у большинства чиновников не было. Более того, большинство чиновников были ставленниками или даже прямыми подчиненными влиятельных аристократических семей или крупных корпораций. Они не могли пойти против своих хозяев.

Пресловутый мэр Леона, лишившийся почти всего влияния, несколько раз поднимал вопрос о возвращении города в лоно Версальской Республики, но был быстро подавлен членами своей же собственной фракции. Да, у него сейчас была своя небольшая вилла с крохотным задним двориком, некоторое количество охраны и пара молодых горничных, но по сравнению с теми условиями, которые у него были в Леоне после вторжения, это была практически жизнь собаки. Даже его любимая секретарша, которую он так и не успел оприходовать, хотя и почти подобрался к этому, пропала во время беспорядков в правительственном лагере. Куда она исчезла, было неизвестно. И в лагере Седьмое небо ее деятельность не была замечена, сколько бы мэр не предпринимал усилий для поисков информации. Достойная элитная красавица, которая была не только чрезвычайно красива, но и очень умна и сильно помогла мэру до вторжения и сразу после него, вот так легко ускользнула из его рук. Это его очень раздражало.

Некоторые влиятельные военные, также положившие глаз на Леон, были даже в меньшей способности организовать свою экспедицию, чем чиновники. Если это был бы какой-нибудь окраинный лагерь, где чиновники были не так сильны и влиятельны, то у генералов была бы сила говорить за счет своей армии. Но здесь, в центральном правительственном лагере, чиновники были гласом народа. А армия состояла из солдат — выходцев из народа. Генералы в современном развитом государстве были не полководцами и лидерами, а только лишь высокоуровневыми управленцами. Они не могли действовать без приказа сверху, так как солдаты служат не им, а государству. В центральном правительственном лагере, где все еще оставались сильными позиции легитимной власти, и где было много выживших и беженцев, которые могли бы поддержать легитимную власть, и среди которых были семьи, родственники или друзья солдат, генералы не могли верховодить. И не могли отодвинуть от власти избранных чиновников.

Да, они могли бы призвать своих солдат к восстанию, но здесь было слишком много генералов, кому должны были подчиняться солдаты? Кроме того, чтобы солдаты пошли за ними, эти генералы должны были иметь большое влияние на солдат. Однако, нынешние времена не были прошлыми временами. Даже после начала вторжения. Генералы не были прославленными лидерами и любимцами солдат. У какого-нибудь простого полковника или даже майора, а порой и у обычного капитана было больше влияния и признания солдат. И не только в их собственных подразделениях, но и в других. Ведь солдаты — те же люди, они все общаются между собой и передают информацию друг другу.

А у генералов, возжелавших Леон, практически у всех, была плохая репутация среди солдат и младших офицеров. И последние нашли бы любой способ игнорировать приказы высшего командования. Без поддержки и приказов чиновников у генералов не было возможности организовать крупную операцию. Они могли бы использовать своих ближайших приспешников, чтобы организовать некоторые силы и разделить прибыли с теми же самыми аристократами, но задействовать всю армию они не могли. Таким образом, три стороны амбициозных и жадных людей сдерживали друг друга от поспешных действий. И это без учета того, что отношения внутри этих сторон также были неясными и противоречивыми. Подставы, предательства и тайные убийства случались практически каждый день. И внутренние распри и течения были даже более сильными, чем внешнее давление со стороны Седьмого неба. Если бы не Филипп Каррьер, возглавивший движение, неизвестно, когда бы центральный правительственный лагерь обратил бы столь пристальное внимание на Седьмое небо.

Глава 64