Паранойя. Почему он?

Наверное, мой уход в себя мог продлиться несколько недель, но Олька была не из тех, кто молча сидит и ждет. Вскоре она без приглашения заявилась ко мне домой, чем немало удивила мою матушку, и несмотря на сообщение о том, что я болею, потребовала встречи. Деваться было некуда, поэтому я передала охране, чтобы впустили.

-Вознесенская, я тебя убью! – ворвавшись в мою мастерскую, с порога начала возмущаться Олька. Но увидев меня, переменилась в лице. – Насть, с тобой че? – ошарашенно выдохнула она, присаживаясь на корточки возле моего кресла.

«Со мной твой папа», - невесело усмехнулась я про себя, но для Оли постаралась выдавить что-то похожее на улыбку.

-Ничего, просто… отравилась, - последнее слово я уже произносила еле слышным шепотом. Грудь сдавило от поступивших слез и стало нечем дышать.

-Угу, и токсины прямо в голову пошли, да? – с ласковой ехидцей уточнила Олька. У меня вырвался смешок, а вместе с ним всхлип. Прохода тяжело вздохнула, и покачав головой, обняла меня. Этого оказалось достаточно, чтобы сорвать хлипкий замок моего самоконтроля. Боль взрывом разнесла внутри все на ошметки и ядом потекла по венам, наполняя меня до отказа.

Уткнувшись в Олькино плечо, я зашлась слезами. Мне было так плохо, так стыдно, мерзко и больно, что хотелось на стены лезть. Разочарование топило с головой, сжигало мою душу. Я вспоминала, как лежала по ночам с глупой улыбкой, прокручивая в голове наши встречи: его обалденную улыбку, его горячие взгляды, его подтрунивания. Вспоминала себя - дурочку влюбленную, взлетающую от каждого ласкового слова. Я никогда не была такой счастливой, как в те недели с ним. Я вообще, как оказалось, до него не знала, что такое счастье. Теперь же… я не знала, как мне жить, я загибалась от стыда. Меня будто сдернули с невероятной высоты и шарахнули со всей дури об асфальт, размазав по нему уродливой правдой.

Так больно… Как же это зверски, невыносимо больно!

Я ведь в этого козла по уши. С ума схожу. От одного взгляда уносит. Он улыбается, а меня трясет всю, как припадочную, планки срывает. Я ни о чём так в своей жизни не мечтала, как о нём. И теперь не знала, что мне делать и как быть. Я ведь даже рассказать ничего не могу.

Господи…

Ну, почему? Почему всё должно быть так… Почему он? Почему я? Почему все мы?

Меня скрутило очередным спазмом, и я заревела в голос, не в силах терпеть это рвущее на части отчаянье.

-Настюш, ну, ты чего, родная? – погладила меня Олька по плечам, и поцеловав в макушку, начала укачивать, словно маленькую. – Не надо так, малыш. Не изводи себя. Мы обязательно всё решим. Ты только не молчи, не держи в себе.

У меня вырвался горький смешок. Хотела бы я не держать, но юлить и выдумывать какую-то полуправду не могла. Только не с Олей. Впрочем, суть проблемы она поняла и без моих выдумок.

-Всё из-за этого мужика, да?

Я не стала отрицать и отнекиваться. В конце концов, говорить все равно что-то придется, поэтому, всхлипнув, просто кивнула. Прохода же, втянув с шумом воздух, смачно выругнулась, и сжав меня еще крепче в своих объятиях, ласково прошептала:

- Шш, никто не стоит слёз моей девочки, моей королевы. Ты только от счастья у меня должна плакать, а не из-за какого-то мудака.

Она еще много чего говорила, как всегда заваливала меня комплиментами, заставляя, не взирая на боль и разрывающую аорту горечь, смеяться, захлёбываясь слезами и чувствовать себя особенной. Теперь понятно, от кого ей передался этот талант: с ним я тоже ощущала себя исключительной, одной такой на свете и от этого уносило просто. Ещё бы нет! Такой шикарный мужчина обратил на меня – школьницу, - внимание, есть с чего корону напялить.

Только корона липовая оказалась. Как же особенная… Так - очередная соска, чтобы скоротать время, пока жена в отпуске. Козёл! Ну, какая же скотина, кобель вонючий! Еще и ухмылялся, весело ему. Животное!

Злость приводит в чувство, и Олька это сразу понимает.

-Всё? Успокоилась? - вытерев слезы с моих щек, улыбнулась она.

Я кивнула, хотя никаким спокойствием и не пахло, внутри был разгром, как в Новом Орлеане после урагана Катрина, но Оле ни к чему было давать лишний повод для беспокойства, она и так теперь изведет меня вопросами, а я даже не знаю, как на них буду отвечать, не говоря о чем-то ещё.

Как мне с ней обсуждать что-то, зная, что он - её отец? Да и вообще, как хранить секрет? У нас с ней раньше не было никаких секретов, и меня ломало, что он у меня вдруг появился, да ещё такой мерзкий. Но что мне остается?

-А теперь рассказывай! Всё! С самого начала, - недвусмысленно даёт Оля понять, что ничего.

У меня вырывается обессиленный смешок. Пытаюсь собраться с мыслями, но ни черта не получается. Перед глазами проносится история нашего с ним знакомства, и меня вновь начинает душить слезами. Спасибо проведению или кому там, что не позволили ничего рассказать Ольке в первую встречу. Она бы сразу все поняла, и тогда… Я даже боюсь представить, что тогда.

- Нечего рассказывать. Влюбилась, как дура, а он женат - вот и вся история, - тяжело сглотнув подступивший ком, отвожу взгляд.