Паранойя. Почему мы?

Однако, стоило ему свести наш контакт к минимуму и, я вместо того, чтобы облегченно выдохнуть, окончательно потеряла покой. Разумом понимала, что это клиника какая-то, но ничего не могла с собой поделать. Меня раздражало присутствие Долгова, но и без него я не могла.

Так не могла, что едва на стены не лезла. Внутри что-то нарастало, как снежный ком, искало выхода, и молчать не получалось.

– Долго это будет продолжаться? – резко ударив по выключателю, срываюсь на Долгова, рыскающего по полу в поисках валяющегося неподалеку телефона.

Серёжа поднимает на меня удивленный взгляд, который тут же сменяется чем-то таким, отчего по коже пробегает озноб.

Только сейчас вспоминаю, что на мне едва прикрывающая трусики футболка и, сидя на корточках, Долгов смотрит, аккурат, под нее. У него на лице проступает похоть, меня же, будто кипятком ошпаривает изнутри. Смутившись, растерянно хлопаю ресницами, как дура, не зная, то ли прикрыться, то ли что вообще сделать.

Господи, Настя, ты серьезно?! – поражаюсь самой себе и этой абсолютно – неуместной реакции. Я  и думать забыла о чем-то подобном. После всего случившегося казалось, никогда больше не смогу почувствовать себя женщиной, а теперь, будто обухом по голове.

Стыдно и так злит, что меня буквально начинает трясти, особенно, когда Долгов, нехотя, отводит голодный взгляд и хриплым, севшим голосом выдавливает:

– Извини, маленькая, разбудил тебя.

 Он начинает по-пьяному неуклюже собирать разлетевшийся на части телефон, а я вскипаю еще больше.

– Как будто я могу спать после всего, что пережила, – цежу сквозь зубы, сама, не зная, зачем.

Я не хочу, чтобы он чувствовал себя еще более виноватым, просил прощение или неловко, как сейчас, предлагал подыскать хорошего психотерапевта, который помог бы справиться с ПТСР. Ничего из этого мне не надо.

Да, я действительно не могу спать по ночам, но только потому, что его нет рядом. Как только он уезжает, я себе места не нахожу. Мне страшно, тревожно, жутко. Я верчусь в кровати с боку на бок, вскакиваю каждые десять минут, проверяю замки, скачу по окнам в надежде, что не придется ждать всю ночь. Мне так беспокойно, что не спасает ни работающий телевизор, ни включенный повсюду свет, ни куча охраны, расставленная вокруг дома и периодически спрашивающая, все ли у меня в порядке. Я боюсь. Ужасно боюсь. За Долгова, за себя, всего вокруг. И сколько ни привожу разумных доводов, а все равно не чувствую себя защищенной.

Только, когда слышу его уверенный голос и энергичную поступь, меня отпускает, и получается расслабиться. Но я ни за что не смогу признаться ему, что нуждаюсь в нем; что мне без него страшно, хотя по сути бояться его я должна не меньше, чем всех остальных. Но, видимо, я из тех жалких, любящих вопреки, терпил, которым действительно не помешала бы помощь психотерапевта. Эти мысли растравливают мою злость еще сильнее, и я остервенело обрушиваю ее на Долгова.

– Так что? Сколько еще я должна таскаться за тобой по деревням и весям? И с какой вообще стати? Мне делать что ли больше нечего, как только круглыми сутками сидеть тут и ждать у моря погоды?! Я так-то в жены декабриста не нанималась, тем более, что вакансия уже занята.

– Я развелся, – вдруг объявляет он. На мгновение я теряюсь, но потом просто зверею. Обидно до слез получить то, что уже потеряло всякое значение.

– О, ну тогда, конечно, это в корне меняет дело! – язвлю, не скрывая своей горечи. – Все-таки какой ты молодец: подсуетился очень вовремя, сберег жену от лишних неудобств. А меня то че беречь, да?

–Настя!

–Что «Настя»?! Не так что ли? – повышаю голос, не в силах справиться с болью.

Долгов бледнеет, сжимая губы в тонкую полоску, и втягивает с шумом воздух.

– Как только будут готовы новые документы на новое имя и появится возможность отправить тебя без подозрений и хвостов, ты уедешь сначала в Испанию, потом, когда все уляжется, переедешь в США. Из-за Зойки мне пришлось искать новых людей и все менять, это заняло больше времени, чем планировалось, поэтому тебе придется еще немного побыть «женой декабриста», – спокойно разжевывает он таким тоном, будто нисходит до меня и моих капризов, меня это, естественно, раздражает.

– С чего ты взял, что я хочу куда- то переезжать?

– Это вопрос безопасности, а не желания, Настя, – отрезает он и нетвердым шагом направляется в душ.

– Неужели? А я буду там в безопасности от тебя? –  бросаю ему в спину, не в силах потушить проснувшийся внутри вулкан, хоть и понимаю, что делаю нам обоим только больнее.

Долгов на мгновение застывает, а потом, не оборачиваясь, озадачивает ответом:

– А это уж, как ты сама решишь.

До меня не сразу доходит, что он имеет в виду, а потом я просто охреневаю.

– Ты что, всерьез думаешь, что после всего я захочу с тобой иметь хоть какие-то дела? – ворвавшись в ванную, уточняю с ошарашенным смешком.