Паранойя. Почему я?

– Пожалуйста, пообещай, что ничего с собой не сделаешь, пока меня не будет. Прошу тебя! Хотя бы ради сестры, – просит мама, ложась рядом. Теперь она каждую ночь спала со мной, запирая все окна, двери и пряча любые острые предметы. – Все наладится, милая. Скоро мы уедим с тобой, и ты больше не увидишь этих уродов. Я купила домик в Греции, – шепчет она, целуя меня в лоб. Я же впервые чувствую что-то. Смотрю на нее удивленно, не веря, что она всерьез решила уйти от Можайского. Но она будто читает мои мысли, усмехается невесело и резюмирует. – Давно пора.

–Да, – все, что могу выдавить из себя, но маме больше и не надо. Улыбнувшись сквозь слезы, она с чувством целует меня и прижимает к себе. Так и засыпаем.

Утром они улетают на открытие, а я занимаю свое привычное место у окна, надеясь, что может быть в Греции станет чуточку легче. Однако, когда смеркается, в мою комнату влетает Лиза и смотрит на меня глазами, полными ужаса, отчего внутри все замирает в жутком предчувствии. И оно не подводит.

– Я не знаю, как сказать, – шепчет Лиза дрожащими губами.

– Что? – только и могу прохрипеть, медленно поднимаясь с подоконника.

– Их вертолет… взорвался, – выдыхает она, а у меня ноги подкашиваются.

Не знаю, сколько боли и горя способна вынести человеческая психика, моя уже явно не вывозила, поэтому я просто отключилась.

Очнулась в кромешной тьме, ничего не понимая, но с ощущением чего-то непоправимого. Правда, осознать не получается, внизу вдруг раздаются крики Лизы:

– Вы что творите? Вы кто вообще такие?

 Слышится какая-то возня и топот ног. А потом, как гром среди ясного неба:

– Гридасик, убери эту истеричку.

От этого голоса внутри все сворачивается в ледяной, колючий ком и дышать становиться нечем. Задрожав, поднимаюсь с кровати, но не успеваю сделать ни шагу, как дверь открывается, включается свет и я, как в пропасть без страховки в самые синие на свете глаза.

Худющий, землистого цвета, бритый под ноль, злющий, с диким, бешеным взглядом…  Уголовник, как есть уголовник, а я смотрю и насмотреться не могу. Это чувство подобно раю посреди ада – так больно, что хочется кричать. Но у меня из груди вырывается только задушенный, затравленный всхлип. Он действует, словно спусковой крючок для обиды, злости, ненависти и единственного вопроса: «Почему?».

Продолжение следует…

Заключительная книга серии – «Паранойя. Почему мы?»