Читаем Параллельный перевод. Герберт Уэст — реаниматор полностью

I reached down and hauled the contents out of the grave, and then both toiled hard to restore the spot to its former appearance.Я нагнулся над ямой, выволок труп, и мы вдвоем принялись торопливо забрасывать могилу землей, чтобы вернуть ей прежний вид.
The affair made us rather nervous, especially the stiff form and vacant face of our first trophy, but we managed to remove all traces of our visit.Нервы у нас были взвинчены до предела - не последнюю роль в этом сыграло окоченевшее тело и бесстрастное лицо нашей первой жертвы, - но мы сумели уничтожить все следы.
When we had patted down the last shovelful of earth, we put the specimen in a canvas sack and set out for the old Chapman place beyond Meadow Hill.Затем, упрятав наш трофей в холщовый мешок, мы поспешили к дому старого Чапмана за Мидоу-хилл.
On an improvised dissecting-table in the old farmhouse, by the light of a powerful acetylene lamp, the specimen was not very spectral looking.На импровизированном секционном столе при свете яркой ацетиленовой лампы наш подопытный не слишком походил на привидение.
It had been a sturdy and apparently unimaginative youth of wholesome plebeian type - large-framed, grey-eyed, and brown-haired - a sound animal without psychological subtleties, and probably having vital processes of the simplest and healthiest sort12.Это был крепко сбитый и явно не слишком впечатлительный юноша с простонародной внешностью: русыми волосами, серыми глазами и грубыми чертами лица - сильное животное без психологических изысков, жизненные процессы которого наверняка отличались простотой и здоровьем.
Now, with the eyes closed, it looked more asleep than dead; though the expert test of my friend soon left no doubt on that score.Теперь, с закрытыми глазами, он походил скорее на спящего, чем на мертвого, хотя внимательный осмотр, проведенный Уэстом, не оставил на этот счет никаких сомнений.
We had at last what West had always longed for - a real dead man of the ideal kind, ready for the solution as prepared according to the most careful calculations and theories for human use.Наконец-то нам удалось раздобыть то, о чем мой друг всегда мечтал: идеального мертвеца, готового принять раствор, специально приготовленный для человека в соответствии с самыми точными расчетами и теориями.
The tension on our part became very great.Мы страшно волновались.
We knew that there was scarcely a chance for anything like complete success, and could not avoid hideous fears at possible grotesque results of partial animation.Не рассчитывая на полный успех, мы опасались непредсказуемых последствий неполного оживления.
Especially were we apprehensive concerning the mind and impulses of the creature, since in the space following death some of the more delicate cerebral cells might well have suffered deterioration.Особенно нас беспокоило состояние мозга и психики испытуемого: за время, прошедшее с момента смерти, нежные клетки мозга могли пострадать.
I, myself, still held some curious notions about the traditional "soul" of man, and felt an awe at the secrets that might be told by one returning from the dead.Я, со своей стороны, еще не совсем избавился от традиционных представлений о так называемой "душе" и чувствовал некоторый трепет при мысли о том, что вскоре, быть может, услышу повествование о тайнах загробного мира.
I wondered what sights this placid youth might have seen in inaccessible spheres, and what he could relate if fully restored to life.Что видел в недоступных сферах этот мирно покоящийся юноша, что он расскажет нам, вернувшись к жизни? - думал я.
Перейти на страницу:

Все книги серии Параллельный перевод

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки