Параллельные

Я пялился на него – вот только что Гоша победил в конкурсе самых тупых фраз, которые я слышал за всю свою жизнь. Он собрался тут подсобное хозяйство обустраивать? На случай, если мы по миру пойдем, то хотя бы с морковкой и кабачками? Гоша достиг той стадии кретинизма, когда уже можно надеяться, что я разрешу распахать свой газон под кабачки?! Да я до сегодняшнего дня не встречал человека, который их ел бы! И, честное слово, мне впервые захотелось его обнять. Окончательно ясно, почему Кристина так вцепилась в этого бугая. С таким же рядом пару дней поживешь, и больше ни с кем не будешь чувствовать себя в том же центре хозяйственного процесса. Вот это неизвестная Иришка урвала себе счастье, если даже я мельком подумал, что готов на нем жениться. Или он на мне. Или по очереди. Лишь бы обошлось без морковки в процессе выяснения, кто в доме хозяйка.

– Делай что хочешь, мне плевать, – ответил так, чтобы он не догадался о моих настоящих эмоциях.

А Кристина пусть уходит. Как же хорошо, что я так и не успел сказать ей ничего важного.

Глава 23. Кристина: Стайка крыс и один тонущий корабль

Думала пойти в свою комнату, но там рисковала задохнуться наедине с мыслями, потому вышла на свежий воздух. Удивилась, застав перед воротами мнущегося Егора Михайловича – толстяк так и не ушел. Но, увидев меня, заорал, как если бы нашел цель для ярости:

– Почему вы все не собираете вещи? Ситуация не до конца понятна? Не топите его еще сильнее, не действуйте на нервы, просто примите как факт, что такой штат ни он, ни я теперь не содержим!

Странно, что он в моем лице обращался сразу ко всем сотрудникам. И я не стала говорить, что Гоша с Зинаидой решили остаться безо всяких денег – они между собой очень похожи, неудивительно, что в ситуации приняли одинаковое решение. Я просто поинтересовалась:

– Почему вы не уехали, Егор Михайлович? Хотите вернуться?

– Хочу, – он поник. – И головой понимаю, что не должен. Зачем тонуть вместе? Сейчас все, кто останется, испытают удар и на себе, особенно в моей сфере.

– Тогда почему не уходите? – повторила я.

– Потому что не всегда нужно думать головой, Кристина. В смысле, вообще не думать. Или думать, но со всех сторон. Я не первый, кто из его жизни просто уходит, и не последний. Сашка эту мысль когда-то должен пережить, переболеть ею окончательно. А я ему не психиатр! – зачем-то крикнул это в сторону двери, как будто оправдывался перед нею. – Пусть уже повзрослеет и поймет, что все люди предают, и это нормально! Но лично я в тупоголового лентяя уже столько ресурсов влил, что жаль собственных усилий. А Сашка, в отличие от других бездарей, хотя бы терцию от кварты на слух отличает. Нет, найти замену не такая уж большая проблема, но все-таки проблема. Последнюю песню ведь именно он перекроил, когда там кроить вроде бы было нечего. Иногда у него включается чуйка, как у долбаного Шопена или еще более долбаного Хендрикса, он из тех людей, которые думают музыкой, потому и способны делать чудо. Им всегда тесно в одной тональности или в мире нормальных эмоций, но именно они штучный товар. Никогда ему об этом не говори, Кристина!

– И не подумаю, – я грустно улыбалась, хотя на душе было гадостно. – Сами потом скажете, если захотите. Но раз уж вы решили со всех сторон подумать, то вспомните и о том, что без вас у него даже шансов нет вернуться. Ведь это вы всегда отвечали за связи, а он только пел и увиливал от важных встреч.

– Вот именно! Пусть придурок теперь поймет, почему я так злился! – он опять заорал на дом, а тому было безразлично. Посмотрел на меня – оказывается, он совсем старик, но за энергичной бойкостью это до сегодняшнего дня не было так заметно. Проговорил спокойно: – Ладно, Кристина, пойду я. Вернусь через полгода – если безмозглый щенок до тех пор не сопьется, то подумаю, что можно сделать. Расчет за начало этого месяца быстро не жди. Или вообще не жди! Я в первую голову заплачу только тем, кто в суд побежит. То есть не тебе. Гоша с Зинаидой вообще на его довольствии, пусть сам разбирается с ними. Но без водителя он точно обойдется.