Парадокс Севера

— Спасибо, что Диану привез, — ответила она, так и не пуская меня дальше порога. — Но домой я тебя не пущу. Не обижайся.

— Ба, — раздалось жалобное где-то сбоку.

— Поезжай обратно. Места у нас все равно для гостей нет.

— Бабуль, Виктор остановится в гостинице.

— Вот и чудесно. До свидания, Виктор.

И эта крошечная женщина буквально вытолкала меня обратно за дверь.

— Бабуль, ты что творишь? — вскинулась Диана по ту сторону. Двери новые им бы явно не помешали. Эти тонкие настолько, что слышно буквально каждое слово. — Вот сейчас он точно посмотрит на нас и подумает: «И зачем оно мне?», и поймет, что таких усилий я точно не стою.

— Ну и дурак тогда. Считай повезло, что пол жизни на него не потратила. А что у него на голове?

— Волосы, ба, — простонала Диана.

— Да вижу я, что волосы. Почему они такие длинные? Ты что связалась с хиппи? Я думала, они в восьмидесятых все повымерли.

Я провел рукой по голове, ухмыльнувшись, и сделал шаг назад, заглядывая в низкие окна. Диана по ту сторону, отодвинув горшок с мятой, глядела на меня извиняющимся взглядом.

— Иди давай, отлипни уже от подоконника и закрой занавески, — проворчала Роза Эльдаровна.

«Я тебе позвоню», — показал я, и мы попрощались.

Ночь я провел в гостинице, приехал на следующий день с утра, постучал и, на удивление, мне открыли.

Роза Эльдаровна окинула меня абсолютно непроницаемым взглядом, засунув руки в карманы халата.

— Проходи, — сделала шаг в сторону, чтобы я мог войти. — Я отправила Дианку за хлебом, так что пока ее нет, сможем поговорить спокойно.

Я разулся и прошел на кухню.

— Чаю не предлагаю.

— Не стоит, — сдержанно ответил я.

Мы присели за стол, друг напротив друга. Вот только этот разговор больше походил на допрос, нежели на дружеское знакомство.

— Сколько вы вместе?

— Четыре месяца.

— Твои родители, чем они занимаются?

— Их уже нет, — ответил я, но тут же себя поправил. — Вернее, есть отец, но не родной. У нас строительный бизнес. Довольно крупный. Так что, если вы переживаете, что я не смогу ее обеспечить…

Роза Эльдаровна вздохнула, покачав головой.

— Ты неплохой вроде парень, — сказала она, будто пытаясь донести до меня что-то важное, чего я не понимал. — Вижу, воспитанный, и ты ей нравишься, но... ты ж понимаешь, она еще совсем девчонка. Ей нужно учиться, узнавать мир, заниматься спортом, заводить друзей. А не парней.

— Я согласен, но разве кто-то ее ограничивает?

— Я просто не хочу, чтобы она слишком рано погружалась во все «это».

— Под «всем этим» вы понимаете… отношения?

— Ты прекрасно понимаешь, что я под «этим» понимаю. Ей итак слишком рано пришлось повзрослеть. И я не хочу, чтобы все «прелести» взрослой жизни валились на нее снова. Я просто хочу ее защитить, — всплеснула она руками. — От боли, от разбитого сердца. Еще хоть ненадолго.

— Я хочу того же.

— А то я не знаю вас…

— Роза Эльдаровна, — попытался я оправдаться, но оказался перебитым.

— Ты ее любишь? — внезапно спросила она. — Дианку-то?

Уставившись на выбитые на белой скатерти круги, я замолчал. Каждым нервом чувствуя, что сейчас стоит быть предельно честным.

— Я предпочитаю такими признаньями не бросаться, — ответил я, тут же заметив на лице напротив настороженность. — Это слово слишком обесценили. Можете считать меня старомодным, но для меня оно равно нерушимому обещанию. Мы вместе всего несколько месяцев, и было бы не честно клясться в любви просто, чтобы произвести на вас впечатление, когда ей я подобных слов еще не говорил ни разу.

Впервые я видел, чтобы эта женщина так внимательно слушала.

— Мне нравится Диана. Так, как ни нравилась ни одна девушка до нее. И если вас интересуют мои намеренья, могу сказать, они предельно серьезные.

Роза Эльдаровна медленно встала, потянулась за чашкой на решетчатой металлической сушилке, налила чай и поставила передо мной.

— Спасибо, — произнес я, внимательно за ней наблюдая.

А потом она вдруг отвернулась и, принявшись суетиться возле духовки, доставая что-то оттуда, вдруг смахнула ладонью слезу с щеки. Я не знал причины, но это явно не были слезы счастья за будущее внучки. Тут было что-то еще, гораздо более серьезное.

— Может мне на машине за Дианой съездить? — предложил я, чтобы разрядить обстановку.

— Не нужно, ей полезно прогуляться, — поставив на стол корзинку с выпечкой, словно за ней и отлучалась, ответила женщина. — Да и не стоит ей меня в таком состоянии видеть. Впечатлительная, придумает еще чего.

Хозяйка встала снова, наливая чай уже себе. Я молчал, ожидая, пока она заговорит первой.

— У нее никого. Родители погибли давно, может знаешь? — Я кивнул. — Родственников у нас здесь нет. Только она да я. И конечно мне бы хотелось знать, что в ближайшем будущем ей будет на кого опереться.

Я не стал произносить подобного вслух, но сопоставляя в голове одно с другим — слезы, больницы, невнятные объяснения врача, — уже догадывался — она больна.

— Диана знает? — задал я единственный вопрос, ответ на который мне был важен.

Несколько секунд между нами висела тишина, прерываемая лишь мерным тиканьем часов и лаем собак за окнами.