Парадигма

— Снег, — подсказала Хара, шагая чуть позади него. — Он встречается лишь в Яграте — и то не всегда. В остальном же у нас во многом похожий климат, тгон.

Торговец воскликнул:

— Вы мне льстите! — Голос его, теплый и бархатистый, обволакивал, как шерстяная накидка. — Я совсем не похож на тгона. У меня нет ни хорошей родословной, ни огромных богатств. Мои возможности, к сожалению, очень скромны, Арах!

Он назвал её имя наоборот, пытаясь тем самым запутать злых духов, как принято в Великом Карлаге. Лесть на лесть, всё как всегда.

Пригубив из костяного бокала сладкое вино, Хара сказала:

— Хочу признаться, мне нравится у вас в городе, Метин. В Миокмее нет этих бесконечных толп людей, нет умирающих нищих, нет мерзкого смрада, идущего из бедных кварталов — сказка, одним словом. Да и посмотреть у вас есть на что: вчера не смогла себе отказать в удовольствии посетить ваш зверинец. Чудесное место! Гориллы, леопарды, попугаи и… жирафы? Я верно назвала? Эти милые существа с длинными шеями?

Их шаги эхом разносятся в открытой галерее. Внимание привлекают вычурные балюстрады, увитые лианами с красными, желтыми и сиреневыми цветками; на серых мраморных плитах под ногами блестят узоры, сделанные из золота и серебра; изящные статуи героев древности провожают их высокомерными взглядами. Ноздри щекочут запахи меда и корицы, до ушей доносятся звуки накатывающих на берег волн — море всего в квартале от особняка.

— Всё верно, госпожа, — сказал Метин. — Люблю жирафов — водится за мной такая слабость.

Он, остановившись, едва склонил голову. Хара оглядела его в который раз, запоминая мельчайшие детали. Белая шелковая рубаха-юбка со сложно шнурованным воротником, черный жилет, расшитый золотыми нитями, и мешковатые серые шаровары, которые в Геткормее побрезговал бы надеть даже крестьянин; жилет расстегнут, полы болтаются; кожаные сандалии нарочито испачканы мраморной пылью — дань местной моде.

Метин в отличие от остальных торговцев неестественно худ. Спина прямая, как древко копья, пальцы длинные, тонкие, на них переливаются алмазные перстни, ладони мягкие, розоватые, никогда не державшие ничего тяжелее ручки или шелка, — и это всё выдавало в купце знатное происхождение, несмотря на его заверения… Хара мысленно хмыкнула. Перевела взор на лицо и…

Как всегда, не смогла ничего разглядеть, кроме размытого пятна.

— Чем вы так любуетесь, госпожа?

— Вами, Метин. Никогда не видела столь статного мужчину. Будь я чуть помоложе, наверняка бы потеряла сон от любви.

Торговец хохотнул, дернул головой. Черные вьющиеся волосы легли на плечи.

— А вино? — спросил он. — Вам оно тоже понравилось?

— Несомненно стоило проплыть пол мира, чтобы попробовать его! Надеюсь, расскажите о торговце, изготовляющем столь чудесный напиток…

— Это из личных запасов, госпожа. После удачной покупки я, конечно же, прикажу своим людям, дабы вам передали несколько амфор. Я польщен вашей оценкой…

Харе уже порядком надоел бесконечный обмен любезностями, но торговля в Великом Кулгере начинается всегда одинаково — приходится улыбаться и изображать учтивость. Хвала богам, что не надо торчать на солнце — в галерее прохладно и хорошо, а то с этих южан станется. Никаких манер: видите ли, обожают решать дела под палящими лучами!

Пожалуй, ты слишком вжилась в роль, милая.

— Приступим к делам? — спросила Хара.

— Конечно, госпожа! Пройдемте! Не буду томить вас.

Они вошли в просторный зал. Куполообразный потолок поражает воображение искусной мелкой росписью, от которой захватывает дух: причудливые красные птицы с длинными хвостами летают над миниатюрными человечками с копьями, гривастые львы охотятся на стада газелей, черные грифы гордо парят в лазуревых небесах. И эти чудеса освещают факелы, расставленные по всему внутреннему основанию купола, подпираемом черными гранитными колоннами и столбами. Здесь нет места тьме. На плитах под ногами змеится черная запутанная вязь, от которой, если долго всматриваться, начинает кружиться голова.

В лицо подул приятный холодный ветерок. Торговец бодро зашагал к своим слугам в белых хитонах. Те выстроили в длинную шеренгу детей-рабов и принялись ходить между ними.

— Вам удивительно повезло, госпожа! — принялся нахваливать товар Метин. — Самые сильные, самые проворные! И никем не испорченные, что очень важно в нашем деле! Сможете продать по самой большой цене. Все будут в восторге, я гарантирую!

Рассеянно кивнув, Хара остановилась в нескольких шагах от шеренги. Дети действительно выглядят ухоженными. Все коротко пострижены — и девочки, и мальчики. Умыты, на коже нет синяков или следов болезни. Штаны и простые жилетки, надетые на голые тела, выстираны — ни пятнышек крови, ни грязных разводов.

— Также хотел бы напомнить, госпожа, как в нашей стране относятся к рабству в последнее время. Цены, надо отметить, взлетели до небес. Боюсь, если я не предприму решительных мер, то мои дела… хм, могут ухудшиться. Поэтому вынужден сообщить, госпожа, что я не смогу продать этих рабов по прежней цене.

Хара скривилась.

— И сколько же я должна заплатить?