Парадигма

— Ну… Оль. — Встает из-за стола, обходит его и приседает на корточки перед моим креслом, просительно касаясь кончиками пальцев моих коленей. — Я знаю, это все… нет, не знаю. Нихера я не знаю, как объяснить. Дохуя ведь пиздеть могу и в любых формах, с любым человеком на доступном ему языке, а здесь у меня просто слов не находится. Я честно… просто от души. Ланка, она такая, не знаю, как сказать… я видел этот твой взгляд… видел, как ей не просто со мной на контакт идти, как она прижималась к тебе, как смотрела на тебя, когда ты не видела… она так старалась. Себя перебороть. А девчушке всего восемь лет… У нее что-то вроде предохранителя срабатывает, а она все равно старается и свой предел переходит… Чтобы тебя не расстраивать… Мы вдвоем с ней тогда, в кафешке, когда первый раз ее увидел, знали, что ты переживаешь, но эмоций не покажешь, что улыбнешься… Она согласилась со мной сидеть, чтобы ты там одна с поставщиками решала, а глазенки у нее напуганные такие были. Вроде и понимает, что нужно так, что так правильно, а страх у нее вообще непередаваемый. Но она же кивнула, Олька… Она делает для вас чуть ли не больше, чем вы для нее… ей тяжело, она ребенок совсем, но этот ее взгляд, что сейчас ей будет очень страшно остаться одной с незнакомым мужиком и что с тобой нельзя… Я тогда понял, что в лепешку разобьюсь, но она расслабится со мной… а потом… когда у тебя лицо перекосилось, когда Ланка все-таки смогла… Я ушел от тебя и другу позвонил сразу по поводу Реута узнать…Думал, да похуй, как у нас там сложится, пусть и не сложится совсем… У нее взгляд такой, Оль… Мне же восемь было, когда ад начался, ей тоже восемь и у нее тоже ад, только свой, особенный, потому что внутри все… это намного тяжелее чем когда с внешним миром борешься… намного тяжелее. Мне тридцать. А я сейчас в таком же внутреннем аду. Она ребенок… я могу ей помочь, пожалуйста, не отказывай мне в этом. Пожалуйста, Оль. Я прошу.

Внутри дрожь. Прикрываю глаза ладонью и как-то сорвано выдыхаю. Не могу сдержаться. Слышу собственный всхлип и моя ладонь с прикрывает мои глаза. Но он ничего не делает. Он просто рядом. Дает возможность прийти в себя.

— Саш… Не знаю, правда не знаю, что случится, как все повернется… но ты просто знай, что если однажды… я всегда сделаю все чтобы ты не попросил. Я тебе клянусь.

— Обожди с клятвами, Олька. — В голосе тихий смех, его пальцы стискивают мои колени до боли. — Поговори с домашними. Если согласятся — вылет послезавтра. Бизнес-классом, Ланке место у окна.

— Саш…

— Тсс… — тянет меня за руку, вынуждая встать, и осторожно прижимает к себе, оглаживая по волосам мою прижимающуюся к его плечу голову. — Олька, тебе там за дешевым бухлом ехать надо было же… Ты не подумай, что выгоняю… Просто у меня тоже через двадцать минут совещание, а мне еще надо найти и оскопить своего финдиректора.

Усмехаюсь, втягивая его аромат и быстро вытирая слезы. Отстраняюсь, смотрю в глубокие глаза и мягко касаюсь губ.

Разумеется, мама с Ланой, после моих долгих и путанных объяснений, дали согласие. И захотели Зорина поблагодарить перед вылетом. Неожиданно, но Зорин попытался отнекиваться, и необычайно смущался, когда я изъявила ему желание своих родственников. Выглядел при этом Саша весьма забавно. И я, лежа на его груди, в его спальне, не выдержала и заржала. Он виду не подал, но явно обиделся, чем развеселил меня еще больше.

В день вылета, по согласованию с Зориным, перенесшим ради встречи с моей мамой и Ланой совещание и пару каких-то встреч, я привезла их к «Соколу». Чтобы столкнуться с Евой.

То, что эта миниатюрная брюнетка, на повышенных тонах разговаривающая с Арсением, не пропускающим ее дальше холла, была Евой, я поняла сразу. Еще до того, как Арсений, с трудом сохраняя непроницаемое лицо, явно не в первый раз ей повторил «Ева Владимировна, Александра Михайловича здесь нет», а она звонко, каким-то излишне дребезжащим голосом на весь холл возвещала, что машина Зорина на стоянке, а значит, он точно здесь и ей срочно нужно к нему попасть.

Пропуская вперед себя маму и Лану, я заинтересованно скольжу взглядом по тонкому, подтянутому телу Евы, облаченному в симпатичный светло-серый брючный костюм.

— Здравствуйте, Ольга Дмитриевна. — Поздоровался Арсений, завидев за плечом Евы меня и кивнув в сторону лестницы. — Вас ждут.

Ева оборачивается и вперивает в меня взгляд насыщенно-карих глаз. Нехороший такой взгляд, совсем неоднозначный. Хотя лицо, в принципе, красивое. Не ухоженное даже, а скорее холеное, с тонкими чертами лица. У Зорина определенно есть вкус — мелькает в мыслях и я едва сдерживаю усмешку. Киваю Арсению и мягко подталкиваю маму с Ланой к лестнице.

— Ольга Дмитриевна. — Голос Евы звучит неожиданно раздражающе. — Можно вас на секундочку?

Останавливаюсь, чувствуя ее внимательный изучающий взгляд промеж лопаток, киваю маме, тревожно на меня оглянувшейся.

— Арсений, будьте так добры. — Вежливо улыбаюсь разом напрягшемуся мужчине, взглядом указывая на своих.