Пара варвара (ЛП)

Каждое мгновение вдали от Джо-си ощущается как соленая вода, налитая на рану. Несмотря на то, что я знаю, что с огнем она в безопасности, я думаю о ней с руками, прижатыми к снегу, о боли, которую она испытывает, о возвращении мэтлаксов и обнаружении, что она не может взять оружие. Однако я должен собрать побольше топлива, иначе мы не будем в безопасности всю ночь. И больше всего на свете Джо-си нуждается в стеблях лииди. Я спешу, мчусь по взбитому снегу, иду по следу двисти и подбираю их объедки. Как только моя сумка отягощается навозом, я бегу к ближайшему утесу и раздвигаю ножом трещины в камне в поисках извилистых, тонких корней, которые растут между трещинами. Когда я нахожу достаточно, я возвращаюсь к пещере. Прыгун выпрыгивает из кустов неподалеку, и я бросаю свои припасы, чтобы поймать свежую еду для Джо-си.

Когда я возвращаюсь в пещеру, она сидит у костра, засунув руки в сумку и опираясь на тающий снег. Огонь потрескивает, и я наблюдаю, как она время от времени ворошит угли носком ботинка. Ее глаза загораются при виде меня, нагруженного свежей добычей и набитыми мешочками.

— Я рада, что ты вернулся.

Мое лицо расплывается в улыбке. Она рада меня видеть.

Джо-си удивленно смотрит на мою улыбку, и ее улыбка становится шире.

— Я надеюсь, ты принес много этого корня ли-ли, потому что мои руки убивают меня.

— Убивают тебя? — Я бросаюсь к ней, сбрасывая свою ношу. — Ты умираешь? Дай мне посмотреть на них!

— Подожди, подожди! Это фигура речи, — говорит она, и эти слова ничего для меня не значат. Но она вытаскивает руки из сумки и показывает мне покрытую волдырями кожу. — Это просто означает, что мне очень больно.

— Тогда мы исправим это сейчас. — Я беру немного мыльной ягоды из своих разбросанных запасов и иду к заснеженному выступу на краю пещеры, чтобы вымыть руки и корни лииди дочиста. Затем я возвращаюсь к ней и запихиваю их в рот, морщась от их ужасного вкуса.

Ее глаза расширяются.

— Я думала, что корни были для меня.

Я жую, мои зубы перемалывают жесткие корни.

— Так и есть, — выдавливаю я из себя. — Припарку нужно разжевывать, прежде чем ее намазывать.

— Ой. — Ее глаза расширяются. — Ты собираешься выплюнуть это дерьмо мне на руки?

Я киваю.

— Да, я собираюсь плюнуть этим тебе на руки.

— Это звучит ужасно, но они причиняют достаточно сильную боль, что я готова пойти на это, — признается она, морща нос и наблюдая, как я жую.

Корни очень волокнистые и имеют острый, горьковатый вкус. От них также немеют губы и язык, и к тому времени, как я выплевываю первый кусок ей на ладонь, мой желудок переворачивается от вкуса. Она визжит от ужаса при виде мягкого зеленоватого комочка, который я оставил у нее на руке, но когда я начинаю осторожно размазывать его по ее ожогам, ее испуганные звуки превращаются в тихий вздох удовольствия.

— О, вау, мне уже лучше.

И поскольку ей это нравится, я храбро набиваю рот еще большим количеством отвратительного на вкус корня, чтобы облегчить ее боль.

К тому времени, как ее руки накрыты, мои губы и язык немеют, вкус лииди словно въелся в мои зубы, но она больше не издает тихих страдальческих звуков, так что это стоило того. Я сбрасываю с плеч свой теперь уже изодранный жилет и рву его на полосы.

— Что ты делаешь? — спрашивает она.

— Мы должны накрыть твои руки, чтобы ты держала лииди на них до утра. — Я беру одну толстую полоску и медленно наматываю ее поверх припарки и вокруг ее руки. Ее кости настолько хрупкие, что меня беспокоит, как легко она может пострадать. У нее нет защитных костных пластин на конечностях и прикрывающих грудь, как у ша-кхаи. Она сама мягкость, нежность, которую легко может разорвать коготь мэтлакса.

— А как насчет тебя?

Я наклоняю к ней голову, отвлекаясь от своих тревожных мыслей.

— Что ты имеешь в виду?

Ее щеки снова ярко-розовые.

— Ты… ты порвал свою одежду ради меня. Тебе не будет холодно?

Ах. Я ворчу.

— Ветер не действует на меня так, как на тебя. Я в порядке.

Она слегка вздрагивает.

— Мне холодно, — признается она. — Ты можешь накинуть мне на плечи мой меховой плащ?

Я заканчиваю обматывать ее руки импровизированными кожаными бинтами, а затем аккуратно накрываю ее плащом, тепло укутывая. Меня переполняет удовольствие от того, что я могу делать для нее эти простые вещи.

— Может, мне поджарить для тебя ужин?

— Я могу съесть его сырым, — говорит она с храброй ноткой в голосе. — Но тебе, возможно, придется скормить это мне.

Я игнорирую то, как мой член реагирует на это. Конечно, мне придется скормить это ей. Ее руки бесполезны сейчас. Я наполняюсь странным чувством удовольствия при мысли о том, что она нуждается во мне. Джо-си очень усердно работала, чтобы бороться с нашим спариванием, поэтому она не может быть довольна таким поворотом событий.