Папина содержанка (СИ)

Перезванивать не буду. Подумаешь, эка невидаль! Девушка опять в гневе, ей снова не понравилось изменение моих планов. Так что? У неё настроение так быстро меняется, за ним не угнаться. Потому я по этому поводу даже волноваться не стану. Да и вообще. Странные вещи творятся в душе моей. Чем больше я не вижу Лизу, тем меньше у меня воспоминаний о ней. И чем чаще я нахожусь в обществе Максим, тем сильнее меня к ней тянет. Словно магнитом.

Вот почему так? Она мне треплет нервы. Я из-за неё параноиком почти стал. А ещё ревнивцем. Притом понимаю: всё больше меня бесит даже не то, что она изменяет моему отцу с Костей (а про япошек в отеле вообще молчу – наверняка у неё был кто-то!), а то, что она не со мной, а с… другими. Одна половина моей души прямо вопиет: я хочу быть с ней, а другая отпихивается от этой мысли руками и ногами, поскольку она мажорка, а главное – она папина содержанка.

Через десять минут объявляют посадку, и ещё спустя некоторое время мы оказываемся в самой комфортабельной части огромного авиалайнера – салоне бизнес-класса, где буквально утопаем в глубоких мягких кожаных креслах, которые при желании можно разложить так, чтобы они превратились в подобие кроватей. Помнится, у нас дома, когда я был совсем маленький, было кресло-кровать. Правда, мы его почти никогда не раскладывали – оно стояло в гостиной и являлось любимым местом отдыха моего отца. Он каждый вечер занимал его, словно трон, и больше никто и никогда на него не покушался.

Потом кресло обветшало, мы его выбросили и заменили на другое, но в памяти моей оно осталось. Я тоже так хочу когда-нибудь. Чтобы у меня был дом, в нем особенное кресло, предназначенное для главы семейства. И рядом будет сидеть Максим… Ну вот, опять она мне в голову прокралась. Никуда от неё не спрячешься! И на неопределенное время нам предстоит постоянно оказываться рядом. Вот как теперь, например. Нас разделяет всего несколько сантиметров. Она листает какой-то модный журнал на английском языке. Интересно, понимает что-нибудь или делает вид?

– Максим. Макс!

– Чего тебе?

– Ты какой вуз окончила? – спрашиваю я. Мне интересно, да и просто хочется поговорить. Лететь больше двенадцати часов! За это время от скуки с ума сойти можно.

– Досье на меня заполняешь? – улыбается мажорка.

– Нет, просто интересно. Хочу знать, с кем живет мой отец, – стараясь изо всех сил не поддаваться не провокации, отвечаю я.

– С любопытной Варварой на базаре знаешь, что сделали?

– Максим, ты можешь серьезно? Пожалуйста, – практически умоляю.

– Ладно, скажу. Только не удивляйся. Обещаешь?

– Да.

– ПТУ номер шесть. Швея-мотористка. Ну, там, нитки-иголки, тут подшить, там заштопать, подлатать, – говорит мажорка. В глазах её вижу задорный блеск. Она опять ёрничает.

– Максим, хватит уже. Я же серьезно.

– Ладно, скажу. Имею честь представиться, – мажорка приподнялся в кресле и шутливо отдала честь, – выпускница Московского суворовского военного училища лейтенант Воронцова! Честь имею представиться!

У меня челюсть отвисла. Она – офицер?! Мажорка?! Кто-нибудь, принесите нашатыря! Ибо мне становится дурно.

– Что, Шурик, не ожидал? – с усмешкой спрашивает Максим.

– Я… я…

– Головка от коня, – быстро наклонившись, шепчет мне мажорка на ухо и, резко отстранившись, хохочет.

Да, весёленький мне полёт предстоит. Но уж теперь я с тебя живой не слезу, Максим! Ты мне всё расскажешь про себя! Всё выложишь!

– Как же ты с таким отцом умудрилась в Суворовское училище попасть? – продолжаю расспросы. – Я думал, у тебя, как у всех мажо… детей из состоятельных семей: личная гувернантка, охранник, персональный водитель с машиной – в школу возить, – перехожу в наступление. Всё, что связано с Максим, интересует меня гораздо больше даже, чем наша миссия. Потому как миссия – это, по сути, решение финансовых вопросов, от которых мне теперь ни горячо, ни холодно.

А Максим – вот она, рядом сидит, только руку протяни. И манит меня к себе с такой силой, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не прикасаться к ней во время разговора. Ну, как это бывает: один человек говорит что-то другому, а сам ненароком то руки его дотронется, то ноги. Вроде бы в шутку, случайно. Только все это подсознательное стремление тактильно ощутить предмет своей симпатии. У меня же – вполне осознанное.

– Очень просто. Ты же знаешь, кто мой папаша? – вот так и сказала «папаша», и в этом слове я уловил презрение.

– Конечно.

– Вот он меня туда и определил.

– За что?! То есть… в Суворовском не учатся сироты? Ну, или у кого родители военные, – я мало что знаю о воспитанниках таких учреждений, потому и запутался.

– Ты забываешь, Сашок, о возможностях моего папаши, – усмехнулась мажорка. – Он способен запихнуть кого угодно и куда угодно. Хоть тебя, например, игуменом в женский монастырь.