Паноптикум

Прикусила губу, понимая, что это далеко не все. И догадываясь, почему он отправил — палец дрогнул, когда он решал, написать ли то, что у него в мыслях вспыхнуло. Я торопливо села на ближайший стул и едва не взвыла, когда Асаев просчитал варианты моей реакции и дописал:

«Я бы тебя трахнул. Языком. Пока бы ты мне мастурбировала и отсасывала»

Это грубо. Это нереально пошло, вульгарно, это просто порно. От которого у меня по венам разлилась горячая тяжесть. Прикусила губу, когда с трудом скрещивала ноги, сдерживая и одновременно усиливая жар и без того нарастающий жар внизу живота, при повторном прочтении его смс. И неверными пальцами написала:

«Мне нужно с вами встретиться, Эмин Амирович. Как можно быстрее. Желательно вот прямо сейчас»

«Чтобы через тридцать пять минут была в филиале на Николаевском»

Была через двадцать. Интересное дело, штат тут был тот же, что и в его филиале на Просторной. Встретила меня та же рыжеволосая девушка и, кивнув, повела к его кабинету. Снова распахнутому, снова с людьми. Снова Асаев за столом и перед ним кипы документов и подчиненные. Переступила порог, чувствуя, как ускорилось сердцебиение при взгляде на него, полностью в рабочем процессе, с ноутбуком на колене, не отрывающим от него взгляда, и двигающего стопки по столу, знакомым ровным и деловым тоном инструктирующего окружающих:

— … отдать Мироновским, оплату жду до обеда, переводишь сразу по третьему стандартному. — Папка выдвинута, высокий мужчина, кинув, принял ее и удалился. Эмин слегка нахмурился, быстро скользя взглядом по экрану, на краткий миг поднял глаза на статную брюнетку и солидного вида немолодого мужчину и коснулся ладонью небольшой ровной стопки. — Ты и ты. Сначала на «РТН», потом загрызете «Домасс», потом летите в комитет кридиторов по банкротству. Успеть до половины пятого. Позвонить и отчитаться. — Женщина кивнула, мужчина подхватил бумаги, и они быстро удалились. Краткий взгляд Асаева на оставшегося последним перед его столом молодого сухого очкарика, весьма стильно одетого. — Ты. Готовишь апелляцию и регулируешь вопрос с этими шакалами так, чтобы эта апелляция не понадобилась, пока все на первой инстанции. Даю два дня.

— Выходные…

— Три с половиной.

Паренек ушел, а Эмин хлопнул крышкой и медленно перевел на меня взгляд. Ударило и ошпарило то, что горячо клубилось на дне его глаз. Улыбнулся уголками губ и встал с кресла, отложив на стол ноутбук.

Кровь в теле становилась горячее с каждым его шагом, и разум накрывала темная пелена от его взгляда на мои губы. Остановился вплотную. Дохнуло слабым ароматом его парфюма, на миг заставив ускоренно бьющееся сердце сбиться.

Он перевел взгляд с губ мне в глаза и стало тяжело стоять при виде того, как искушение зачинает пламя в карем мраке. Усмехнулся, чуть отступая, когда я, не выдержав, сделала шаг к нему. Прикусил губу и перевел взгляд на дверь за моей спиной.

— Роднякова!

Торопливый цокот каблучков и я почувствовала, как за моей спиной появилась Роднякова. Эмин смотрел на нее, а потом взглядом указал на меня, едва сдерживающую порыв, искусать его губы. И снова посмотрел на нее, вопросительно приподняв бровь.

— Дверь закрыть, снаружи посторожить, даже бога не впускать! — оперативно отрапортовала Роднякова и захлопнула за собой дверь.

— Теперь ты… — его голос глух, дыхание глубже, темный взгляд на мои пересохшие губы. — Сядь. — Краткий кивок в сторону дивана.

Прикрыла глаза, заталкивая внутрь дрожь и зуд бьющие тело, потому что я не могла его коснуться. Он снова отодвинется. Дразнит. Соблазняет и так на все готовую меня, которая за ощущение тепла его кожи под пальцами готова была взвыть. Его не было рядом слишком долго. И то, что он сейчас делает просто садизм.

Отступила назад. Неверными пальцами снимая пальто. Отбрасывая его на низкий журнальный столик у дивана и не отпуская взглядом его глаза, полнящиеся горячими тенями обещанного. Ноги уперлись в диван и я почти села, но он резко отрицательно качнул головой, закладывая руки в карманы брюк. И повел подбородком вверх. Подсказывая сесть. На спинку дивана.

Усмехнулась. Задержала дыхание, почти уходящее в срыв от тяжести горячего шлейфа его взгляда по венам. Правая нога на сидение, перенос центра тяжести и левая тоже.