Панкрат. Возвращение в небо

Отоев проснулся и сел в постели, с изумлением глядя на свой разбухший пенис, и снова рухнул на подушки. Он сгорал от желания.

Капитан, не глядя, пошарил рукой по тумбочке и, нащупав пульт, включил телевизор. Полистал ночные каналы, остановившись на Adult Chanel. Там показывали классический групповой секс. Отоев несколько минут спокойно взирал на происходившее на экране. Потом с гримасой отвращения переключил канал, с облегчением отметив, что эрекция пропала. Внимательно послушал новости и к концу передачи почувствовал себя почти сносно. Настолько, что готов был сходить на кухню и сварить себе кофе.

Через несколько минут он сидел на кухне и, уже достаточно стряхнув с себя сон, пил кофе.

«Ведь все же было нормально, – думал капитан. – Но в какой-то момент все пошло наперекосяк».

Он вспомнил вкус болотной жижи, которую попробовал во сне.

«Все эти сны – всего лишь результат пережитого стресса», – объяснил себе Отоев.

«Да, с Маргаритой я, конечно, погорячился. Но все можно объяснить. Ведь она довела меня до состояния аффекта. А насчет Ирины… – он задумался и ухватился за мелькнувшую спасительную мысль, – кто же мог подумать, что тридцатидевятилетняя женщина умрет от обморока?»

Капитан вспомнил, как жена со страхом смотрела на него, и глубоко задумался, пытаясь объяснить этот страх.

«Скорее всего, она кого-то ждала, – решил он. – Иначе чего бы ей было так пугаться? Но в таком случае почему никто не пришел?»

«Ну и вопросы я задаю себе в три часа ночи, – совершенно неожиданно для себя Отоев усмехнулся. – Не заводить же мне дело на покойную жену? Бог с ней».

Он встал, открыл холодильник, достал оттуда яйца и масло, поджарил себе яичницу и с аппетитом съел.

Спать капитану больше не хотелось. Но он все равно вернулся в спальню. Высоко подняв подушки, как это делала Ирина, когда хотела посмотреть лежа в постели телевизор, лег на кровать и взял в руки пульт.

По одному из каналов показывали «Ведьму» – тот же самый «Вий», только на манер американского ужастика. Актриса, играющая главную роль, Отоеву понравилась. Особенно впечатлил его ее вид в гробу. И тут капитан снова почувствовал возбуждение.

Он зарылся лицом в подушки и застонал. Потом перекатился на половину жены, открыл нижний ящик в ее тумбочке и вытащил оттуда упаковку «Тозепама». Выдавил три таблетки, забросил их в рот и запил остатками теплого пива из открытой банки.

Через двадцать минут, натянув простыню до подбородка, Отоев забылся тяжелым беспокойным сном, который продолжался до полудня.

Проснувшись, он почувствовал себя опустошенным и равнодушным ко всему на свете. Несколько минут он сидел в постели, пытаясь собраться с мыслями и взвесить все, что произошло за последнее время.

«Во-первых, надо перестать врать самому себе и делать вид, что жизнь моя только начинает двигаться в гору, – решил он, закуривая сигарету. – Она уже процентов на пятьдесят закончилась. Сливки я уже слопал, – ухмыльнулся он. – Вернее, то, что я считал сливками».

Мысль эта была довольно категоричной, и все-таки Отоев поймал себя на том, что кое-чего недоговаривает.

«Чего суетиться? Посмотрю, как будет развиваться ситуация, – попытался он уйти от этого «кое-чего», успокаивая себя. – Не такое уж у меня и критическое положение. Бывали дни и похуже».

Под «днями похуже» капитан подразумевал смерть офицера-подводника во время проводимого им лично допроса. Уж очень тот внешне походил на рецидивиста Нагаева, которого тогда разыскивало не только УБОП, но и ФСБ. Желание получить звездочку на погоны у Отоева тогда было настолько сильным, что он не считался в средствах и допрашивал моряка с пристрастием до тех пор, пока тот не скончался. За это дело Отоев был обвинен в халатности и получил дисциплинарное взыскание. Было еще пару скандалов, в которых он был замешан. Связано это было с перевалочными базами, с которых на столичные рынки поступал контрабандный ширпотреб, и несколькими подпольными цехами по производству контрафакта. Но их также удалось замять. Правда, после катастрофы перегруженного тем самым ширпотребом Ил-76 на Чкаловском прокуратура снова начала копать это дело.

– Шиш вам, – Отоев показал фигу воображаемым противникам. – Не сегодня!

И он знал, что говорил. Цирюльников, которого он знал давно и который занимался этим делом, был человеком надежным и опытным в таких делах.

– Можете познакомить ваши губы с его задницей, – улыбнулся капитан, вспомнив, сколько афер провернули они с Цирюльниковым.

И тут зазвонил мобильный.

– Вы дома, Игорь Валерьянович? – раздался тихий вкрадчивый голос Хомякова.

– Дома, – насторожился Отоев. – А кто это?

– Хомяков Егор Артемович, – представился звонивший, и в мобильном раздался такой звук, словно говоривший сглотнул слюну, переполнившую его рот.

Отоева с Хомяковым в свое время познакомил Цирюльников. И капитан знал, что у них были какие-то общие дела. Но это все. С такого рода людишками, как Хомяков, Отоев дел не имел и иметь не желал.

– Что нужно? – грубо спросил он.

– Не телефонный разговор, – голос по-прежнему был тихим и вкрадчивым. – Нужно увидеться.