Панкрат. Возвращение в небо

– Не знаю, – она снова сдула со лба упавшую на него прядь волос.

– А-а, – с пониманием протянул Панкрат и попросил: – А можно, я входную дверь закрою?

– Закрывайте, – разрешила она, уходя в комнату. В голосе ее звенели нотки обреченности.

Суворин, задержавшись на минуту возле двери, убедился, что пришел по верному адресу. Дверь была очень солидная. Выбить такую было практически невозможно. Он оценил также сложность замков и, закрыв их один за другим, пошел в комнату.

О том, кем он приходится Леонтию, девушка не спрашивала. И Панкрат понял, что к визитам незнакомых людей она привыкла.

«Или, может быть, Тамбовский научил ее не задавать вопросов», – подумал он, осматриваясь.

Квартира была двухкомнатной. И та комната, в которой они находились, была проходной и сочетала в себе и гостиную и кабинет.

– Садитесь, – девушка кивнула на одно из кресел, стоявших возле окна, завешенного тяжелой портьерой. – Я кофе сейчас сварю и уйду.

– По делам? – Панкрат бросил взгляд на компьютерный столик, который разместился в самом темном углу комнаты. На нем стояли открытый «макинтош» и две маленькие колонки, из которых, по-видимому, совсем недавно извергались звуки рок-н-ролла.

– Маму навещу, – кратко ответила Аня и отправилась на кухню.

– А можно, я воспользуюсь вашим компьютером? – он поднялся с кресла и пошел за ней.

– Конечно.

– Спасибо, – Панкрат подошел к компьютеру и, убрав висевший там iTunes, достал из кармана куртки диск и вставил его в дисковод. Затем достал и положил на стол папку.

Через пятнадцать минут ему стало ясно, что визит к теперь уже покойному бизнесмену Цирюльникову не просто оправдал себя, а превзошел все его ожидания.

По полученным документам было видно, что следователь по особо важным делам ГУБОПа Игорь Валерьянович Отоев, используя служебное положение, незаконно участвовал в управлении несколькими коммерческими организациями, осуществляющими предпринимательскую деятельность по реализации контрафакта, а также оказывал им содействие в уклонении от ответственности за правонарушения, влиял на поставщиков и подрядчиков с целью снижения стоимости работ и услуг.

– Димка, – прошептал Суворин, вспоминая покойного Нефедова, – неужели ты не мог подтолкнуть меня к этим материалам каким-нибудь другим способом? Не надо было для этого гибнуть.

Тут он вспомнил Светлану, резко состарившуюся за одно утро, и, опершись локтями на стол, сдавил виски большими пальцами.

– Вы что-то хотели? – девушка выглянула из кухни.

– Так, ничего, спасибо, – смутился Панкрат.

Он пролистал еще раз материалы, лежавшие в папке и подумал: «Держи форму, Отоев, а содержание скоро подтянется. Я нокаутирую твоих демонов и отправлю их обратно в ад».

– Вы что-то сказали? – Аня вышла из кухни с подносом, на котором стоял кофейник, кофейные чашки и на плоской тарелке лежал тонко нарезанный сыр.

Теперь это был не вопрос, а утверждение.

– Нет, – я ничего не сказал, – улыбнулся он ей.

– Я иногда тоже бормочу вслух, когда пишу, – сообщила девушка с серьезным видом.

– А что вы пишете?

– Рассказы.

– Какие рассказы?

– А вы читали Тэфи?

– Да. Кое-что. Это дама из Чеховской плеяды?

– Я пишу в таком же духе. Только чуть больше философии.

– Не люблю философию, – признался Суворин. – Скучно, неконкретно и, главное, через пять минут забываешь все эти мудрые умозаключения. Вот друг у меня погиб, – вдруг выпалил он и замер, словно прислушиваясь к своим собственным словам. Потом снова повторил: – Вот друг мой погиб. И я думал, как бы мне с его делом разобраться, когда свои дела покоя не дают. И так и сяк рассуждал. А вышло, что дела у нас с ним общие. Вот и вся философия…

– А кто его?.. – девушка исподлобья взглянула на Суворина.

– Он летчик, – ответил Суворин. – Самолет разбился…

– Летчик? – изумленно переспросил Аня. – В смысле.

– Нет. Это не кличка, – понял Панкрат ход мыслей подруги криминального авторитета. – Он в самом деле летчик, командир экипажа.

– Мне нравится, что вы говорите о вашем друге так, как будто он жив, – девушка налила в чашки кофе и подала одну Суворину.

– Трудно смириться с потерей близкого человека, – ответил Панкрат. – У его жены после трагедии развилась болезнь Токацубо, и она все время с ним разговаривает.

– А что это такое болезнь Токацубо?

– Синдром разбитого сердца.

– Вы спросили, кто я Леонтию? – неожиданно напомнила Аня, залпом выпив свой кофе из маленькой чашки. – Я – его секс без обязательств.

И, вздохнув, добавила:

– Вот так.

Панкрат, который терпеть не мог, когда перед ним выворачивали душу, растерялся.

– Аня, вы не обижайтесь на меня, пожалуйста, – наклонился он к ней. – Но эта ваша ситуация банальна как квадрат. И если вы любите Леонтия – работайте над вашими отношениями, проявляйте творчество. А если нет, то просто ищите другие положительные моменты в вашей жизни. Мне кажется, – он улыбнулся, – они у вас есть.

– Вы намекаете на мою страсть к обуви?

– Нет, – улыбнулся Панкрат. – Хотя это тоже выход. По крайней мере из депрессии.

– Ну, я пойду, – девушка поднялась. – Звякните мне, когда покинете это уютное гнездышко, – она улыбнулась и положила на стол визитку.