Пандора

«Довольно просто спрятать подобные вещи в заведении, которое известно лишь тем, что продает подделки. Хотя такие дубликаты вызывают у знатоков презрение, они далеко не редкость в кругах торговцев древностями, поэтому власти едва ли заподозрят, что подлинные артефакты могут быть спрятаны в потайных уголках торгового дома, чей ассортимент сплошь состоит из фальшивок. Именно так и работает черный рынок – обман внутри обмана, – и этот трюк известен человечеству издревле».

– Я так рад, что вы пришли, – звучит голос Эдварда у нее за спиной. – Я хотел…

Он осекается, замечая, что она читает. Его руки повисают безвольно как плети.

– Итак, – тихо говорит Дора. – Вот оно.

Лицо Эдварда бледнеет как полотно.

– Да.

Они молча смотрят друг на друга. Он делает шаг к ней. Дора отворачивается.

– «Подлинные артефакты могут быть спрятаны в потайных уголках торгового дома, чей ассортимент сплошь состоит из фальшивок», – цитирует она, и, невзирая на то что лед между ними подтаял, нанесенная его предательством рана вновь свербит у нее в груди. – Интересно, сколько же еще есть торгующих древностями заведений, таких как «Эмпориум Блейка»? И вы можете, глядя на меня честными глазами, утверждать, что это написано не обо мне?

Ей удается сдерживать чувства и говорить спокойным тоном, но гнев дрожит в ее горле. Слышится стук дождевых капель в оконное стекло, и ливень возобновляется с новой силой.

Эдвард проводит рукой по глазам и глубоко вздыхает.

– Есть ли еще лавки, как у Блейка? Да, вполне вероятно. Стал ли ваш магазин для меня источником вдохновения? Да, конечно, стал. Но я же не упоминаю впрямую ваше имя. Магазин, о котором я пишу, может быть чьим угодно.

Дора едва сдерживает горький смех.

– Но это же не так!

Умоляюще глядя на нее, Эдвард делает шаг вперед.

– Я же обещал помочь вам, помните? Я убежден, что только так смогу выполнить свое обещание. Этот доклад обеспечит мне членство в Обществе, а значит, тогда я смогу официально нанять вас в качестве художника. И вы будете свободны от дяди, от магазина. Вы обретете независимость, о которой так долго мечтали.

– Но мне не нужна ваша помощь! – кричит она. – Разве я сама это уже не доказала? В меня верит леди Латимер! И клиенты, которых она ко мне послала! Вы не нужны мне, Эдвард, и никогда не были нужны!

– Вы правы, – говорит он. – Теперь я это понимаю. Виноват. Но я не был уверен в вашем успехе, и я полагал… – Он осекается, взъерошивает пальцами волосы. – Вы должны услышать всю правду от своего дяди – раз и навсегда. О торговле древностями, о ваших родителях…

Дора задыхается от волнения и зажимает уши ладонями, но Эдвард в отчаянии повышает голос.

– Вы не можете вечно открещиваться от этого! Вы должны припереть его к стенке, Дора, вы должны!

Это уж слишком. Слишком. Неужели Эдвард не видел, как в последние дни она пыталась обуздать свои чувства? И неужели сейчас он не видит, что она еще не готова дать им волю? Со стоном Дора яростно мотает головой и только в этот момент понимает, что плачет.

– Нет! – отчеканивает она. – Я не желаю этого слышать. Я не могу это слышать!

И тут в ее груди словно прорывает дамбу. Потоки ливня хлещут по окну, а Дора опускает руки и сжимает кулаки. Она оборачивается, озирается невидящим взглядом, а Эдвард произносит ее имя снова и снова, и потом решительно идет через комнату к ней, и она не знает, что ей делать.

– Вы использовали меня, – всхлипывает она. – Вы с самого начала меня использовали.

При этих словах он останавливается как вкопанный.

– Нет-нет! Дора, что вы! Я не использовал вас. По крайней мере не так, как вы решили…

– Вы с мистером Эшмолом, вы же с ним заодно, не так ли? Вы же смеялись надо мной – все это время!

Она понимает, что ее обвинения беспочвенны, что ничего такого они и в мыслях не имели, но внутри ее закипел прежний гнев, и слова теперь льются неудержимым потоком, словно сами собой срываются с языка.

– Нет, черт возьми, нет, никогда! – Эдвард подскакивает к ней и крепко хватает за обе руки повыше локтя. – Как вы только могли подумать такое? После всего, что мы вместе пережили! Дора, мои чувства к вам…

Она силится вырваться.

– Ваши чувства ко мне – не более чем…

И он ее целует.