Пандем

– Пандема нет! – негромко рявкнул Алекс. – Пандема в самом деле нет… и больше никогда не будет! Мы в шлюзе, в шлюзовой камере, где давление мира ещё не сравнялось с естественным, беспандемным… И это самое разумное, что мог сделать Пан – устроить нам постепенный выход из оранжереи. Кто сможет жить без Пандема – будет жить. Кто не сможет – погибнет и погубит рядом стоящих…

Они сидели в парке перед старым Александриным домом. У Миши через два часа начиналось дежурство; Александра то и дело опускала веки, просматривая сводку новостей. Лерка разминала пальцами оранжевый массажный мячик.

– Недавно вылетели на вызов, – сказал Миша, ни к кому конкретно не обращаясь. – Вызвал сам пострадавший… с железным штырём в спине.

– Помню, – Алекс жёстко сжал губы. – Компания мальчишек лет двенадцати решила попробовать, что будет, если в человека ткнуть чем-то острым…

– Штырь задел лёгкое, – продолжал Миша. – Травма средней тяжести. Регенерация за несколько дней…

– А как ты думаешь, Кимка, – спросил вдруг Алекс, – почему среди действующих врачей нынешней «Скорой помощи» нет никого старше тридцати?

Ким пожал плечами:

– Мальчиков с детства научили пользоваться этими их прозрачными саркофагами, а меня, например, старую перечницу, со всем моим опытом – фиг научишь…

– И всё?

– Нет… Эти мальчики выросли при Пандеме. И не знают, что человек, которому всадили в спину железный штырь… иначе ведёт себя. Часто умирает. Никогда не регенерирует «за несколько дней».

– Принцип работы капсул… – начал было Миша.

– Брось, – Алекс небрежно потрепал его по плечу. – Дядя Ким совершенно прав… Мы имеем облегчённый вариант жестокой действительности. Которая как бы жестокая, но как бы и не очень… Например, меня лично немного раздражает некое представление о справедливости, которое наш друг Пан привил окружающей природе… Вроде как гибрид дрозда и мушки дрозофиллы…

– С какой стати раздражает? – удивилась Александра. – Вполне вписывается в твою концепцию шлюзовой камеры. Был очень справедливый мир – будет несправедливый, или, точнее, вне справедливости… А посерединке – то, что мы видим. Почему нет?

– Вот что меня в этой концепции беспокоит, – сказал Ким. – Шлюзование предусматривает процесс.

Алекс как-то по-особенному остро на него взглянул.

– Рано или поздно… – продолжал Ким. – Я боюсь того момента, когда эти «шлюзовые» законы… например, насчёт детей, которые не умирают… Когда они впервые нарушатся. Ведь кто-то будет первым…

Все надолго замолчали. Тишина казалась особенно странной ещё и потому, что вокруг стоял шелест, писк и щебет; ласточки носились над головой, на крыше хозяйничала белка, а у Леркиных ног белый кот сторожил чью-то нору, не обращая ни на людей, ни на птиц никакого внимания.

– Вот поэтому я и говорю, – негромко начал Алекс. – Ответственность должна быть за всё… Бросил ребёнка без присмотра – поражение в правах. Не покормил вовремя – снижение статуса. Ударил – ограничение свободы.

– Нам потребуется чёртова прорва тюрем, – сказал Ким.

– Ничего, – Алекс оскалился, – есть, например, механизм насильственного отключения от сети. Или запрет на выезд из слоя… Они ведь не привыкли ограничивать себя ни в чём. Никогда. Они ощутят…

– И вряд ли это кому-то понравится, – заметила Александра.

– Да, – Алекс кивнул. – Мы ещё пожнём… плоды. Ещё начнутся возмущённые вопли: по какому праву? А кто вы такие, чтобы лишать нас свободы? Вы что, возомнили себя равными Пандему? Тогда нам придётся отвечать: нет, но мы избраны Пандемом, чтобы эта цивилизация – вернее, система цивилизаций – не скатилась обратно в постиндустриальный век… а может, и ниже. Координаторы избраны Пандемом – скоро придётся написать такой флажок и прошить его в системе…

– Пандемоизбранные, – Ким выдавил из себя улыбку.

– Перелом бедра – это всё-таки больно, – сказал Миша.

– Это даже ещё больнее, – сказал Ким. – Полной боли он не ощутил.

– Я тоже так думаю, – Миша вздохнул. – Когда мы пацанами работали в сенсорном режиме… на полигоне… Знаете, мне в голову не приходило проклинать… его.

Лерка вздрогнула. Взглянула на сына, сильнее сдавила массажный мячик; внутри упругого пространства мерцали ярко-оранжевые огоньки.

– Вы бы слышали, что он говорил, – Миша сморщил нос. – Уже в машине… У него было запланирована какая-то очень важная для статуса работа… Из-за этого перелома всё отменилось – теперь он в самом деле ощущает себя неудачником. С его точки зрения, Пан… Пандем его чуть ли не предал. Бессмысленно. Понимаете, когда мы… в сенсорном режиме – это было во имя чего-то… Мы могли не понимать до конца – но мы знали, что Пан… что это ради цели, ради нас, в конце концов. Пан не врал… А теперь – Пана как бы нет. Но он есть. И все это знают. И когда Пан направляет машину этих ненормальных… направляет на ни в чём не повинного человека – человек вправе возмутиться… Так ему кажется, во всяком случае.

– Он не направляет, – сказала Лерка.