Паладин душ

– Больше никому не удалось накопить столько. И все же я не стала бы называть это жадностью, ведь он едва ли знал все то, что имел, а жадный считает каждую монетку.

– И как бы вы тогда это назвали?

Иста нахмурилась.

– Утешение, – решилась она наконец. – Его владения были своего рода волшебным зеркалом, отражавшим его таким, каким он хотел быть.

– Это, – ответил он через некоторое время, – грозное суждение, рейна.

Она склонила голову, признавая его правоту:

– Он был очень сложным человеком. – Она набрала в легкие побольше воздуха и продолжила: – Арвол и Иас не предали меня, скрывая свою любовь. Они предали меня, умалчивая о проклятии. Я вышла замуж за Иаса, не подозревая об опасности, в которой оказалась, в которой оказались мои еще не рожденные дети. Видения начались тогда, когда я забеременела Исель. Боги, пытавшиеся ворваться в меня. Я думала, что схожу с ума. А Иас и Арвол позволили мне так думать. Целых два года.

Он отпрянул, различив яростные нотки в ее голосе:

– Это… просто верх жестокости.

– Это трусость. И презрение к моим разуму и воле. Они наблюдали за мной, видели последствия своей скрытности, но не решались поведать мне причину всего. Я была всего лишь девочкой, неспособной вынести это тяжелое бремя. Но способной принести в эту тьму детей Иаса. И лишь боги не считали, что я ни на что не годна. Ведь они пришли именно ко мне. Не к Иасу. Не к ди Льютесу. А ко мне.

Ее губы изогнулись:

– Теперь, думая о прошлом, я не понимаю, что произошло с Арволом. Он был бы единственным блестящим героем, который спас Иаса, если бы смог. Это была уже его привычная роль. И действительно, некоторое время казалось, что боги предначертали ему такую судьбу.

Наконец – неужели даже богам надоела наша тупость? – сама Мать Лета явилась ко мне, даже не во сне, а в бодрствовании. Я молилась – тогда я еще не научилась относиться к богам с подозрением. Она рассказала мне о проклятии, которое может разрушить и унести из этого мира человек, который трижды отдаст жизнь за угасающий Дом Шалиона. Я была молода, я сходила с ума от беспокойства за своих малышей, и я восприняла ее слова слишком буквально, заключив, что она хочет, чтобы я придумала опасный ритуал, чтобы обеспечить этот парадокс.

– Действительно, опасный. И, хм… – он поморщился, – парадоксальный.

– Я рассказала все Иасу и Арволу, мы принимали решение вместе. Арвол, уступив нашим слезам, согласился попробовать себя в роли героя. В качестве способа мы выбрали утопление, потому что слышали, что некоторые утопленники возвращаются иногда к жизни. И мы не просчитались. Арвол изучил этот вопрос, собрал об этом множество историй, осмотрел выживших и умерших жертв. И принесли в подземелья Зангра бочку, веревку и лебедку. Установили алтари всех богов. Арвол позволил себя раздеть, связать и, подвесив за ноги, опустить в воду, до тех пор пока не прекратились судороги, пока свет его души не возник у меня перед внутренним зрением.

Он хотел что-то сказать, но она рукой сделала ему знак, чтобы предупредить неправильное истолкование:

– Нет. Еще нет. Мы вытащили его, выкачали воду у него из горла, восстановили биение сердца и молились до тех пор, пока он не закашлялся и снова не начал дышать. И я видела, что проклятие дало трещину.

Мы запланировали исполнение ритуала на три следующие друг за другом ночи. На вторую ночь все шло так же, но как только его волосы коснулись поверхности воды, он сдавленно потребовал остановиться и сказал, что не вынесет этого еще раз. Он закричал, что я пытаюсь убить его из ревности. Иас засомневался. Я была потрясена, меня тошнило, но я заставила разум взять верх. Способ Арвол выбрал сам, и однажды это уже сработало… Я рыдала от страха за своих детей, от тщетности того, что мы подошли так близко, буквально на ширину ладони, к их спасению. От злости на его клевету. От того, что из-за его гордости мои надежды воспарили так высоко, а потом рухнули так низко из-за его слабости. – Она просто добавила: – Я верила в его оценку самого себя, как видите.

В ночи за стенами замка тонко и громко жужжали какие-то насекомые. Это было единственным звуком. Эрис забыл дышать. Его тело, наверное, стало отвыкать от этого. Интересно, через какое время он это заметит?