Палач. Нет милости к падшим

«В городе Калуга произошли массовые беспорядки — после драки с выходцами из Средней Азии и с Кавказа местные жители разгромили и сожгли рестораны, рынок, магазины и палатки, а также квартиры, в которых пришлые люди обитали. Милиция так и не смогла навести порядок в городе. Практически все инородцы — около 20000 человек — были вынуждены с семьями бежать из города, находя пристанище в лесу и в деревнях, куда еще не докатилась волна праведного гнева истинно русских людей, уставших от засилья „черножопых“ пришельцев. Лидер кавказской диаспоры, в Московии заявил, что грешно убивать невинных, стариков и детей, и теперь на месте калужан он был бы очень осторожен, так как на воздух могут взлететь школы, и детские сады, церкви и жилые дома. Но русских патриотов не запугать! Очистим Московию от грязи!!!»

Из газеты «Русская раса», март 2016 года.

С трудом втиснувшись в переполненный вагон метро, она почувствовала, что буквально облеплена людскими телами. И ничего приятного в этом не было: чей-то локоть упирался ей в грудь, смрадное дыхание стоящего рядом типа указывало на проблемы с пищеварением или с зубами, в воздухе витал запах потных подмышек.

Перед глазами маячила какая-то националистическая газетенка с фотографиями дерущихся людей, и ей ничего не оставалось, как пробежать глазами текст, который оптимизма не прибавил. Она отвыкла от езды в общественном транспорте, так как большую часть времени проводила дома, на улице академика Варги. Здесь, на Юго-Западе Москвы, в квартире с великолепным видом на лес она и жила, и работала, и отдыхала.

Эту квартиру в свое время получил ее дед, крупный советский ученый, директор института языкознания, доктор филологии, профессор Климов. В СССР к науке относились трепетно, поэтому научные работники жили вполне прилично, в достатке. Бабушка ее, тоже филолог, доктор и профессор, всю свою жизнь посвятила изучению и описанию языков памирских народов: язгулемцев, рушанцев, хуфцев, бартангцев и других, прекрасно знала таджикский, нравы и обычаи этой замечательной в ту пору советской республики. Именно в Таджикистане мать Светланы, которую бабушка часто брала с собой в экспедиции, и нашла свою судьбу, выйдя замуж за выпускника Душанбинского государственного университета, талантливого и перспективного ученого. В те времена смешанные браки были не редкостью и даже приветствовались, так как всех граждан считали членами одной большой семьи, гордо именовавшейся «новой исторической общностью людей — советским народом». Через год, а именно в 1990-м и родилась Светлана. Она была совсем еще крохой, когда произошла «великая» августовская революция, спровоцировавшая развал СССР и возникновение новых независимых государств, в которых буйным цветом расцвели националистические идеи. Отношение к русским резко изменилось — как колонизаторов, нещадно эксплуатирующих местное население, их стали вытеснять из насиженных гнезд, буквально выдавливать на периферию жизни, что привело к массовому отъезду русскоязычного населения.

Родители Светланы, несмотря на то что ее отец был этническим таджиком, тоже решили переехать в Москву, где их особенно никто не ждал. В новой России ученые-филологи оказались никому не нужны и, так как в их семье не принято было откладывать деньги на черный день, они как-то сразу провалились в беспросветную бедность. Иногда не на что было купить хлеб: мало того, что после инфляции зарплата ученых стала до неприличия нищенской, но даже ее не выдавали месяцами! Отец никак не мог найти работу, и тогда, купив на последние сбережения подержанный «жигуленок», начал заниматься частным извозом, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Счастья это приобретение семье не принесло: в 1996 году в его машину на полной скорости врезался навороченный джип, за рулем которого сидел пьяный «новый русский», отделавшийся легким испугом. Отец скончался на месте, а мать еще какое-то время продержалась на импортных лекарствах, которые стоили сумасшедших денег. Но через два месяца ушла и она, оставив маленькую дочь на попечение своих престарелых родителей.