Палач

– Все палачи должны стоять на учете, насколько я помню, – улыбнулась Роуз. – Я могу исправить недочет и внести тебя в списки. Но вот проблема: палачам запрещено работать в местах, где лечат людей, или я ошибаюсь?

– Ты этого не сделаешь.

– Я это сделаю, Мэйю. На кону моя жизнь. И я не хочу проводить ее в постели с мужиком, от которого меня уже тошнит. А теперь садись в машину и поехали в Т. Купим тебе платье, которое завтра с тебя снимет Айени. Я плачу! – Роуз улыбнулась и вернулась в машину.

Я осталась стоять на дороге. В кого превратилась моя сестра? А может, она всегда была такой, и я просто этого не замечала, как не замечала того, что мои чувства к Айени были взаимными? Погубить свою карьеру я не могла. Работа – вся моя жизнь. Роуз знала, чем меня шантажировать. А может, все не так и плохо? Если я похороню эту свадьбу, Айени останется на свободе, и женщина, которая столько лет доила его и, как оказалось, обманывала, превратится в бывшую, которой всего-то нужны будут деньги. Но ребенок? Айени будет считать себя отцом чужого ребенка. Да, о чем я вообще? Роуз попросила меня разрушить жизнь человека, которого я любила. И если я не сделаю этого, рухнет моя жизнь.

Я села в машину и пристегнулась.

– Я знала, что ты согласишься мне помочь, – радостно произнесла Роуз, разворачиваясь на проселочной дороге. – Да не переживай ты так! Я потом тебя прощу. Когда жизнь налажу, приедешь ко мне погостить. И за Айени не переживай. Возможно, после всего он даже захочет уехать к тебе? Забирай! – она засмеялась. – Мне не жалко!

– Какая же ты сука, Роуз, – прошептала я.

– Я?! – взвилась она. – Я сука?! Всю жизнь все тебя боялись! Мэйю то, Мэйю это! Не зли Мэйю! Помоги Мэйю! Ну и где сейчас твои дружки-райоты?! – кричала она. – Где сейчас твоя независимость?! Вот она! – сестра показала мне средний палец.

– На дорогу смотри, – напомнила я.

– Вот она – твоя сила! – Роуз начала тыкать в меня своим третьим пальцем.

– Да прекрати ты, наконец! – я оттолкнула от себя ее руку.

Впереди был выезд на трассу, а Роуз не сбрасывала скорость.

– Притормози! – попросила я.

– Не указывай мне, что делать! – Роуз повернулась ко мне лицом. – Закончилась твоя власть! Хватит! Нажрались!

– На дорогу смотри! – прикрикнула я на нее.

– А не то что?

Тот момент я отчетливо помню. Мы круто вошли в поворот и в боковом стекле за силуэтом Роуз я увидела машину. Удар.

***

Я открыла слипшиеся веки и поняла, что мне очень больно. Тело разваливалось на куски, а сил прыгнуть хотя бы во второе измерение не было. Перед глазами возник кто-то. Чья-то фигура.

– Если вы слышите меня, моргните.

Я моргнула. Потом поняла, что у меня из горла трубка торчит. И приборы пищат рядом.

– Мэйю, лежите спокойно. Я достану трубку.

Я моргнула.

Трубку достали, и стало легче дышать. Я закашлялась и почувствовала неимоверную боль в животе. Я хотела поднять одеяло, чтобы посмотреть, что так болит, но какая-то медсестра меня остановила.

– Все в порядке, Мэйю. Сейчас боль пройдет.

– Где моя сестра, – сипло спросила я. – Где Роуз?

– Все хорошо, – повторяла медсестра.

– Где Роуз? Что с моей сестрой? Где она?

– Айени, тебе сюда нельзя! – сказал кто-то громко.

– Отвали от меня!!!

– Где моя сестра… Где Роуз?

Его лицо перед глазами. Его лицо.

– Где Роуз? – прошептала я.

У него в глазах появились слезы.

– Мэйю… – он смотрел на меня и слезы покатились по щекам.

– А-а-а-а… – вырвалось из меня. – А-а-а-а! – я затрясла руками. – А-а-а-а-а!!!

– Айени, уйди! – кричал кто-то. – Айени, немедленно уйди!

– А-а-а-а-а!!! – голосила я.

Меня вырубили препаратом. Я проснулась на следующий день. Рядом сидел Одьен.

– Привет, – он улыбнулся и сжал мою руку. – Как ты себя чувствуешь?

– Ты вырос, – прошептала я и заплакала.

Живот снова начал болеть.

– Мэйю… Дать тебе лекарство?

– Где мои родители? – спросила я, и Одьен отвел глаза.

– Когда похороны?

– Они уже были, Мэйю.

– Когда?

– Ты неделю была в коме, – ответил Одьен и с силой сжал мою ладонь.

– А где мои братья?

– Они с твоими родителями.

– Она очнулась? – голос Айени.

– Тебе сюда нельзя, – злобно ответил Одьен.

– Мэйю, – Айени подошел ко мне.

На нем лица не было. Глаза отечные, щетина недельная. Я смотрела на него и понимала, что больше не хочу смотреть. Не хочу его видеть. Никогда. Я виновата. Я виновата в том, что выжила, а она и ее ребенок умерли. И хотя я не помнила того момента, как забрала у нее жизнь, я знала, что сделала это. Потому что она умерла, а я выжила. Потому что она была послушницей, а я – палачом, который погибал.

– Уйди, – прошептала я, глядя на него. – Прошу тебя, уйди…

И он ушел. Он ушел, а его брат остался.