Пакт

Насыщенный кислотный раствор трогательных рыданий, патетических восклицаний, сдобренный патокой лести, размягчал большое материнское сердце баронессы, превращал железо в желе. Габриэль давно заметила, что все молящиеся Адольфу Гитлеру скроены по единому образцу. Для них не бывает слишком много фальши, они глотают фальшь большими ложками и не могут насытиться. Грубая имитация чувств для них как наркотик.

Чтобы реабилитироваться в глазах баронессы, недостаточно было просто объяснить, как и почему Габриэль оказалась в кинотеатре, что за человек сидел с ней рядом. Обычных слов матушка не понимала. Требовалось ритуальное представление с полным набором мелодраматических эффектов.

«Хватит, – бормотала маленькая Габи, – меня сейчас стошнит прямо на шелковое платье матушки».

– Моя дорогая девочка, я уверена, ты будешь достойной супругой Франса, – баронесса едва не задушила Габриэль в объятиях. – А теперь ты должна умыться, припудрить носик и встретить Софи-Луизу во всем блеске своего очарования.

Габриэль так и сделала. Нескольких минут в ванной комнате хватило, чтобы привести себя в порядок, прежде всего выпустить наружу нервный смех маленькой Габи. В гостиную она вернулась безупречно счастливая, приветствовала будущую родственницу милой детской улыбкой.

Габи хотела наладить приятельские отношения с Софи-Луизой, но вовсе не для того, чтобы порадовать матушку. Фрау Рондорфф жила под Цюрихом. Габи искала повод съездить в Швейцарию, именно в Цюрих, там неподалеку от городской ратуши находился магазин египетских древностей «Скарабей», принадлежавший Бруно.

Софи-Луиза Рондорфф была моложе Гертруды на четыре года, но выглядела как ее дочь. В свои шестьдесят пять она сохранила стройную, легкую фигуру, ясные живые глаза.

До приезда тети Франс успел рассказать Габи, что матушка с детства соперничает со своей любимой сестричкой и всегда проигрывает.

Софи-Луиза вышла замуж в девятнадцать лет за отпрыска рода фон Гоффенштайн, древнее и знатнее не придумаешь, родила двух сыновей и дочь. Гертруда стала баронессой фон Блефф только в тридцать и потом очень долго не могла родить ребенка. Когда Франс, наконец, появился на свет, Гертруде было сорок два, барону, ее супругу, пятьдесят. Барон страдал ожирением и вскоре умер от апоплексического удара, оставив Гертруде титул, огромное состояние и крошечного болезненного мальчика. Софи-Луиза к тому времени тоже успела овдоветь, но опять вышла замуж, не за кого-нибудь, а за герцога Августа Рондорффа, и родила от него близнецов, сына и дочь.

Состояние Гертруды исчислялось не меньшими суммами, чем состояние Софи-Луизы. По древности и знатности Блеффы вполне могли соперничать с Гоффенштайнами и, безусловно, превосходили Рондорффов. Но Софи-Луиза умудрилась дважды легко и счастливо выйти замуж, стать матерью пятерых детей и бабушкой восьми внуков. А Гертруда едва не осталась старой девой, путем сложных интриг, почти насильно, женила на себе жирного барона. О его тупости и обжорстве ходили анекдоты. Даже на тщательно отретушированных семейных фотографиях он выглядел тяжелым кретином.

После рождения Франса и скоропостижной смерти барона аристократические родственники и знакомые поглядывали на Гертруду косо, шептались у нее за спиной. Она мечтала стать хозяйкой шикарного светского салона, в котором будут собираться сливки европейской аристократии, знаменитые музыканты, поэты, ученые, но теплые отношения у нее складывались исключительно с нацистами, и то благодаря щедрым пожертвованиям в партийную кассу.

Софи-Луиза имела множество друзей среди представителей самых знатных и богатых семейств, легко сходилась с людьми, устраивала в фамильном замке своего мужа на Цюрихском озере блестящие вечеринки с фейерверками и голливудскими звездами.

Матушка болтала не закрывая рта, восторженно пересказывала последние выступления Гитлера, сыпала именами Геринга, Геббельса, Гиммлера, подчеркивала свою особую близость к нацистской элите, хвастала успехами правящей партии, как своими собственными, умильно закатывая глаза, твердила о неземной любви ее сына и Габриэль и пустила слезу, заявив, что видела во сне, как прижимает к груди долгожданного внука.

Софи-Луиза улыбнулась, потрепала Франса по щеке:

– Не сомневаюсь, ты будешь нежным отцом, ты такой добрый, чуткий мальчик. А кстати, как поживает глухонемой сирота, которого ты подобрал в Гамбурге?

Матушка налилась бурой кровью, Франс втянул голову в плечи, Габи поспешила ответить, что сироту оставили в доме, из него получился отличный поваренок.

Франс, желая скорее сменить тему и слегка уязвить матушку, принялся осыпать Софи-Луизу комплиментами.

– Ты потрясающе выглядишь, тетя, ни одной морщинки, чудесная кожа, свежий цвет лица. Глядя на тебя, можно подумать, что секрет вечной молодости наконец открыт. Признайся, ты прячешь в подземелье своего альпийского замка алхимическую лабораторию?

– Ты почти угадал, Франс, – тетушка подмигнула. – Есть у меня лаборатория, но только не в подземелье. Знаешь, я много лет потихоньку изучаю старинные растительные снадобья, это так увлекательно.