Падение в реку Карцер

Он вернулся к своему креслу, сел и с улыбкой спросил:

– Ну что, как путешествие?

Мое тело налилось свинцом, и я стал вяло вращать запястьями и разминать плечи. Я был еще обескуражен.

– Странно, все тело затекшее, хотя я только что в него вернулся, – отрешенно сказал я.

– Просто оно все время оставалось здесь, – сообщил Виктор.

– В смысле? – Я оторопело взглянул на него.

– Пока ты был в муравье, твое опустевшее тело сидело в кресле с закрытыми глазами.

– Да?

Я не мог в это поверить. Собеседник лишь развел руками и сказал:

– Видишь, им так это удалось. Значит, они не превращали тебя в насекомое, что действительно абсурдно, а просто переместили твой разум в тело существующего муравья. Это тоже, конечно, удивительно, но звучит все-таки более правдоподобно. А главное – у них получилось, и ты снова человек. – Виктор усмехнулся и добавил: – Пока не увидел тебя возле столика, боялся встать с кресла, чтобы ненароком не раздавить…

Я все еще был шокирован первой информацией и перестал слушать. Вспомнил серые закругленные стены с волосками-прутьями, их положение по отношению друг к другу. Посмотрел на свои серые брюки с дыбящимися складками по бокам штанин (волнистые ухабы) и сообразил, что это были мои ноги. Выходит, в облике муравья я ползал по собственному телу, но из-за плохого зрения даже не понял этого. Тело было обездвижено, лишь моя пустая оболочка. И потому, наверное, я не различил силуэт своего туловища, вдавленного в кресло. Еще бы, поначалу у меня была полная дезориентация.

– Что ж, человеком быть приятней, – сказал я, погодя.

– Я так понимаю, опыт был не самый удачный? – спросил Виктор.

– Скажем так – не такой, как я ожидал. Я ужасно видел – пять сантиметров, а дальше все размыто. Не мог соображать. Вот, разве что, классно было быстро бегать, а в остальном…

Я покачал головой с гримасой неодобрения. Сокамерник сидел, закинув ногу на ногу, и задумчиво щупал лацкан смокинга. Потом он заговорил:

– Так часто бывает – мы не знаем, чего хотим. В жизни еще, если и приходит ответ на наши желания, то всегда не вовремя. Не в тот момент, когда нам это нужно. И всегда все получается не так, как мы себе представляли. – Он пожал плечами. – К сожалению, мы плохо понимаем реальность, соответственно, еще хуже ее предвидим.

– Да, – согласился я и отвел глаза в сторону. – Тогда что же я здесь делаю?

– Загадываешь желания, – сразу ответил Виктор.

– Чтобы убедиться, что я не знаю, чего хочу?

– А для тебя это новость? Ты же и раньше это понимал. Брось, неужели это единственный опыт, который ты намерен извлечь из данной комнаты? По-моему, она открывает гораздо больше возможностей. – Пауза, затем он добавил: – И даже по этому вопросу – благодаря тому, что ты сразу получаешь желаемое, ты сможешь быстрее сориентироваться, что тебе действительно нужно. В обычной жизни ответ, если и приходит, то с большой отсрочкой.

Я на секунду задумался.

– Хорошо. Сейчас мне нужна одежда под обстановку, как у тебя, – сказал я и загадал фрак.

Нечего киснуть. Мы едим вкусную пищу, пьем изысканную выпивку, общаемся. Мы словно на празднике, а я всегда любил эти простые радости. И хочу одеждой подкрепить эту иллюзию.

Пока ждал, я стал размышлять, что бы еще такое загадать. И быстро осознал, что я очень скован этой комнатой, как персонаж картины на камине скован цепями своих потребностей, навязанных системой. Раньше я мечтал путешествовать по миру, пожить в разных эпохах. Как и все, хотел быть успешным на фоне других, и чтобы близкие меня любили и баловали. А что я могу здесь, в этих четырех стенах? Вдобавок, когда мне осталось совсем немного. Никаких долгосрочных перспектив, только мимолетные радости. Да, здесь можно исполнить лишь свои несбыточные дурацкие прихоти, вроде как переспать с актрисой или превратиться в иное существо. С другой стороны, большинство заключенных, обреченных на смертную казнь, не имеют такой возможности. И я, наверно, должен быть благодарен судьбе за дарованный мне шанс. Но… как научиться его ценить?

Не знаю, нужно просто загадывать. Загадывать все, что придет в голову.

4

Я одел новоприбывший фрак, с соответствующей рубашкой. Мы перекусили и выпили, текла вялая беседа ни о чем.

Несмотря на недавнее оживление, я опять погрузился в смуту, потому что не мог придумать себе никакого развлечения. Чем больше я размышлял о своих желаниях, тем больше впадал в ступор. Они словно отгородились от меня толстой стеной. Иногда в голове возникали слабые всплески неясных порывов, но тут же затихали, и я не успевал их разглядеть.

– Помнишь, ты говорил, что тебе столько всего хочется – не знаешь, что и выбрать, – сказал я Виктору. – Так вот, я никак не могу понять – чего я сейчас хочу… Как-будто вообще ничего.

– Такое состояние порой можно назвать блаженством, но не в этом случае, – ответил собеседник.