Падение Царьграда

Действительно, с того времени, как её родной отец позволил ему удочерить Лаель, она необыкновенно развилась, и от этого он чувствовал естественную гордость. Прежде она была безграмотная, а теперь помогала ему в математических расчётах и приготовляла для него геометрические чертежи планет. Кроме того, она с удовольствием помогала ему в исследовании тайн звёздного неба. Когда же он бывал болен, то она читала ему вслух.

Мало-помалу старик привык к молодой девушке. Она сделалась необходимым условием его жизни, и он готов был пожертвовать для неё всем.

Ночь сменила вечер. Князь Индии не сходил с крыши своего дома, но он не изучал звёздного неба. В его уме происходила борьба. С одной стороны, жажда мести побуждала его отправиться к Магомету, а с другой — любовь к Лаели удерживала его в Константинополе.

Он долго сидел, погруженный в тяжёлую думу, не обращая никакого внимания на принесённые Сиамой воду и вино. Борьба между чувством мести и привязанностью к Лаели продолжалась в нём. Наконец он встал и громко произнёс:

— Борьба кончена. Она одержала верх. Если бы мне предстоял только обыкновенный срок одной жизни, то, быть может, я остановился бы на противоположном решении. Но через сотни лет я могу встретить другого Магомета, и обстоятельства могут тогда сложиться ещё удачнее, но другой Лаели мне никогда не видать. Прощай самолюбие! Прощай месть! Пусть свет заботится сам о себе, а я останусь простым зрителем. Я посвящу себя всецело ей и окружу её такой роскошью, наполню её жизнь такими постоянными развлечениями, что она и не подумает о другой любви. Ради неё я наполню Константинополь славой о себе. Я достигну всего этого благодаря моему богатству, и примусь за дело с завтрашнего же дня.

Следующий день он весь провёл в начертании планов дворца, который он хотел выстроить для Лаели. Второй день он посвятил выбору удобного места для этого дворца, на третий он совершил купчую на тот участок земли, который ему показался наиболее удобным. На четвёртый он составил рисунок великолепной стовёсельной галеры, которая затмила бы все императорские суда и на которой Лаель могла бы кататься по Босфору на удивление всей Византии. В продолжение этих четырёх дней Лаель постоянно была при нём, и он спрашивал её совета относительно всякой мелочи.

Все эти планы веселили его, и он радовался как ребёнок. Чтобы ничто не мешало выполнению этих планов, он убрал свои книги и учёные пособия.

Конечно, он иногда думал о том, что обещал Магомету, но эти обещания его нисколько не смущали. У него был всегда готов ответ на требования молодого турка: звёзды ещё не представили удовлетворительного сочетания. Поэтому он нимало не заботился о Магомете, тем более что осуществление его новых планов требовало много денег, а следовательно, надо было позаботиться об их приобретении.

Рано утром на пятый день князь Индии отправился с Нило в Влахернский порт и выбрал там галеру, на которой он мог бы отправиться на несколько дней в Мраморное море. Около полудня он уже огибал на этом судне Серальский мыс.

Сидя на корме, он разговаривал со шкипером галеры.

   — Строго говоря, у меня нет никакого дела, — сказал он с улыбкой, — и город мне порядочно надоел, а потому мне захотелось покататься по воде. Держи в открытое море. Когда я вздумаю переменить курс, то скажу тебе. Погоди, — прибавил он, когда моряк хотел отойти, — как называют те острова, которые возвышаются среди голубых волн?

   — Ближайший — Оксия, а более отдалённый — Плати, — отвечал шкипер.

   — Они обитаемы?

   — Да и нет. На Оксии был прежде монастырь, но теперь он упразднён. Быть может, по другую сторону и живут ещё в пещерах схимники. Плати немного повеселее. Там три или четыре монаха неизвестно каких обителей пасут несколько полуживых коз.

   — А ты бывал на этих островах?

   — Да, на Плати. В нынешнем году.

   — Вели грести туда, и обойдём вокруг островов.

Капитан с удовольствием исполнил желание своего пассажира, и, стоя возле князя Индии во время обхода острова Оксии, он рассказывал легенды о знаменитых схимниках, которые жили некогда в его пещерах. Между ними особенно известны были Василий и Прусьян, которые, поссорившись, дрались на дуэли, к величайшему скандалу всей церкви, вследствие чего император Константин VIII сослал первого из них на Оксию, а второго — на Плати, где они и оставались до конца жизни, уныло смотря друг на друга из своих скитов.

По той или другой причине князь Индии обратил больше внимания на Плати, к которому они и подошли поближе. Как мрачны были развалины древней темницы на северной оконечности! Там могли жить только волки и летучие мыши, но не люди.

— Однако вон тот утёс меня как бы манит к себе. Мне бы хотелось взлезть на него. Высади-ка меня.

С галеры спустили лодку, и через несколько минут князь Индии очутился на том самом месте берегового утёса, на который вышел пятьдесят шесть лет перед тем с целью схоронить на этом острове сокровища царя тирского Хирама.