Падение Башни

Бекир решил рискнуть, доверившись в руки заносчивого дурака, возомнившего себя в силах свергнуть целый режим. Бекир соблазнился сладкими речами о возможной выгоде размерами с полцарства. Но Карим проиграл. И теперь все мечты о роскошной жизни под самым небом гнили вместе с телом хакаса, а за телом Бекира уже охотилась целая армия разъяренных псов Дэсмонда-Вояки. После столь наглой и безжалостной атаки, окончившейся позорным проигрышем на глазах всего криминального мира, никто не заступится за Бекира, а Дэсмонд лично будет сдирать с него кожу лоскутами.

Закинув в сумку фальшивые паспорта, Бекир застегнул молнию и крикнул:

– Алия! Выезжаем немедленно!

Его жена с дочерьми лихорадочно собирали чемоданы. Бекир приказал собрать лишь самое необходимое, но женщины ведь такие женщины! Водитель Саид уже спустил в машину два чемодана размером с газовую плиту, но женщинам и того было мало. В коридоре стояли еще три дорожные сумки, набитые «всем необходимым».

Входная дверь снова отворилась. Саид вернулся за оставшимися вещами.

– Возьми вот эту тоже, – крикнул Бекир из коридора и побежал к водителю, протягивая сумку, – я пойду потороплю их!

Внезапно раздался оглушительный выстрел, и тело Саида влетело в квартиру с такой силой, словно в него выстрелили пушечным ядром. Водитель упал точно под ноги Бекира, мертвые глаза уставились на него с укоризной.

В проеме двери появился мужчина в цветастой рубашке и потертой куртке из дермантина. Угрюмое лицо черноволосого мужчины с черными бровями Бекир узнал сразу и понял, как он ошибался насчет шансов на успех Карима. Эрик заключил союз с албанцами!

Дуло дымящегося дробовика было направлено на Бекира.

Из-за спины Анвара появился Замир, и Бекир аж перестал дышать. Пятнадцать лет назад именно Замир оставил шрам от пули на щеке Бекира! Его колени вдруг ослабли. Он снова встретился со своим дьяволом!

– Боюсь, круиз отменяется, – произнес албанец.

В квартиру забежали шестеро бойцов и стали переворачивать все вверх дном. Анвар и, вошедший последним, Эрмир подошли к Бекиру, грубо схватили его и бросили на пол в гостиной.

– За твоей душонкой мы решили прибыть лично, – говорил Замир, запирая входную дверь.

Пока его братья привязывали Бекира к стулу, Замир неспешно прохаживался вдоль стен, увешанных фотографиями.

– Тебе стоит поблагодарить нас! После того как Дэсмонд узнал, что военизированный конвой выехал именно с твоего склада, он тут же бросился на охоту. Но мы его остановили. Разумеется, не без помощи целого отряда бойцов, – рассказывал Замир.

Бекир молчал и лишь с ужасом смотрел на то, как четверо албанцев взбежали по лестнице на второй этаж. Не прошло и минуты, как послышались истошные женские визги.

– А знаешь, почему мы его остановили? – Замир словно не слышал отчаянных воплей наверху.

Бекир слышал, как кого-то из женщин ударили по лицу, а потом поволокли по полу.

– Потому что в той бойне, что вы устроили, Дэсмонд не потерял ни одного брата.

Женские крики и плач слышался все ближе. Бедняг стаскивали по лестнице, как коров тащат за ноги на убой.

– А вот мы потеряли, – с этими словами Замир повернулся к Бекиру.

На его лице читалась глубокая печаль и, удивительно, ни толики гнева, словно он разучился чувствовать. Его стеклянные глаза точно умерли и смотрели сквозь мир вокруг, не желая видеть ни единого его атома, настолько мир стал отвратительным.

Лица Эрмира и Анвара выражали более приземленную злобу, намерения их были ясны. Вот только равнодушный взгляд Замира почему-то наводил больший страх, чем открытая ярость. Может, как раз таки из-за того, что такой человек неспособен чувствовать, вообще, ничего? Например, милосердие.

Мужчины стащили с лестниц обезумевших женщин. И при виде их Бекир, наконец, дал волю эмоциям. Из глаз потекли слезы и он закричал:

– Они ничего вам не сделали! Это был я! Меня и наказывайте!

Его жена Алия с растрепанными волосами и покрасневшей от удара щекой сидела на полу и прижимала к себе ревущих девушек. Зулие было шестнадцать, этой осенью она собиралась поступать в кулинарный колледж, Бекир обожал ее стряпню. Младшей Джамиле было всего четырнадцать, она была донельзя непослушным ребенком, но отец все равно любил ее больше всех. Он даже простил ее за то, что она выкрасила переднюю прядь длинных черных волос в синий цвет. Она сказала, что так видит себя, и он это принял. С тех пор цвет этой пряди менялся чуть ли не каждую неделю, и сейчас она была ярко-фиолетовой.

Женщины сидели в окружении мужчин с автоматами на плечах и приглушенно рыдали. У Алии смазалась тушь на ресницах и слезы оставляли на щеках черные полосы. Она смотрела на мужа и умоляла его глазами прекратить этот ужас.

Бекир рефлекторно задергал руками, скованными за спиной наручниками.

– Тебя мы накажем последним, – говорил Замир.

И женщины запищали.

– Сначала ты испытаешь всю боль от их потери. Ты будешь часами винить себя, бога, целый мир в том, что случится с твоими любимыми. А случится вот что.

Замир пододвинул кресло к Бекиру и сел.