Paбoтa нaд oшибкaми

Недостатка в подопытных никогда не было. Красные братья исправно пополняли тюрьмы и каторги Империи новыми узниками, и самых опасных (врагов государства и отступников от веры) охотно передавали Серым для работ в урановых шахтах, проведения над ними медицинских опытов и извлечения донорских органов. Немногим заключённым таких лагерей удавалось бежать.

Сбежавшие бродили по пустыням и горным ущельям, скитались в руинах оставленных предками городов и собирались в «банды», как их именовали Святые Отцы Церкви. «Банды» собирались в коммуны, коммуны налаживали связи с другими коммунами…

Со временем, к бывшим каторжникам стали присоединяться жители провинций, бежавшие в Прóклятые земли от преследований полиции и ССКБ. Вначале из близлежащих (Имбиз, Арзебар и Архафор), а после, по мере распространения слухов, и из дальних (Кубгор, Агрранг, Мребванг и Фхараб). Так за четыре столетия в Прóклятых землях появился новый, не признаваемый властью и негласно объявленный вне закона народ, прозванный церковниками «грешниками» и «прóклятыми».

Прóклятые селились чаще в высокогорных долинах Шагаргобора, откуда, собираясь в отряды, совершали набеги на граничившие с Прóклятыми землями провинции Имбиз и Арзебар. Грабили склады с продовольствием, нападали на полицейские участки, убивали священников и уводили с собой пожелавших к ним присоединиться безбожников и женщин.

К женщинам у прóклятых с самого начала сложилось особое отношение. Женщин в лагерях было мало и им редко удавалось бежать, так что в первые десятилетия они были в меньшинстве. Неудивительно, что при таких обстоятельствах в коммунах появилось такое «греховное» явление, как многомужество. Будучи жёнами многих мужей, женщины прóклятых пользовались почётом, уважением и правом выбора — положение, о котором в Империи не могла мечтать ни одна женщина. Неудивительно, что многие безбожные горожанки, узнав о таком, бежали к прóклятым. Так складывались новые традиции нового народа.

Так как многие прошедшие через лагеря «бандиты» в прошлом были революционерами, часто из образованных каст, из интеллектуалов, некоторые даже из священнических и чиновничьих семей, то и «банды» их легко налаживали связи с городским подпольем. Несмотря на «контртеррористические» меры Святой Церкви, в пустыню постоянно текли потоки оружия, медикаментов, продовольствия и запрещённой Церковью литературы. В свою очередь горцы всегда платили за поддержку городским товарищам тем, что пополняли их ряды опытными бойцами, прошедшими суровую школу выживания в пустыне в частых стычках со спецотрядами Церкви, регулярно посылаемыми в Прóклятые земли для «зачисток».

…Ветер ревел, завывал в щелях, швырял разный хлам о стены в соседних комнатах. Иногда Связнику казалось, что за стеной кто-то есть. Возможно, так оно и было (зверям тоже надо где-то прятаться). Во всяком случае, никто из своих не стал бы шастать по дому, не брякнув предварительно куском арматуры по стояку отопления внизу у входа.

Зима — время, когда сутки делятся надвое, и тёмной ночью, если нет ледяного дождя или снегопада, в небе можно ясно видеть одну из двух лун Агара, а днём — оба солнца, оранжевое и изжелта-белое, стоят почти рядом. В летнее время Агар проходит между двумя светилами и Аркаб с Нуброком сменяют друг друга на небосводе, сменяя день днём. А вот зимой… Зимой ураганные ветры хлещут по лицу ледяными колючками, а ночами бывает столь холодно, что можно запросто превратиться в ледяной памятник самому себе, стоит только присесть и задремать в каком-нибудь закутке, наивно решив согреться без огня.

Связник ждал.

Шестнадцать часов назад чёрный командир по имени Святой Отец связался с ним через спутник, сказал, что необходимо встретиться и что «дело особое», дав тем понять, что детали лучше не уточнять. Связник и не стал. Он и так понял от кого будет задание. Они сговорились о встрече в Харфахаре, куда держал путь Связник, и Святой Отец отключился.

Связник пришёл сюда семь часов назад.

Он достал из кармана старые часы и взглянул на покрытый ударопрочным стеклом голубой циферблат, двадцать два деления на котором были окрашены оранжевым, и другие двадцать два — белым цветом. Главная стрелка показывала пять часов на белом. Час назад Святой Отец должен был появиться.

«Опаздывает».

Допив бульон, Связник плеснул в кружку из стоявшего на кирпиче чайника, бросил сверху щепоть соли, разболтал и выпил одним глотком, после вытер кружку тряпицей и убрал в стоявший рядом рюкзак.

Встав с кресла, взял ружьё и пошёл к двери, собираясь спуститься на этаж ниже, где был условный «туалет». В этот момент труба в углу загудела — «бом-м» — и тут же заглохла (так бывает, если после удара упереться в трубу ногой), потом снова — «бом-м» — пауза, и последний удар без приглушения — «бом-м-м-м…» — Труба гудела, пока сама не затихла.

Связник отошёл от двери влево. На лестничной клетке за дверью нарочито зашаркали. Шаги приблизились, и кто-то громко высморкался.