Читаем P.S. Я тебя ненавижу! полностью

— Оклемается к соревнованиям. А у твоего что?

— На холке.

Она, как привязанная бегала за Мишей, пока он ходил из денника в денник, натыкалась на него, заставляла спотыкаться.

— Через перегородку поцапались. — Миша похлопал ладонью по бетонной стене между денниками. — Молодцы… Скажу Петровичу, пускай их разведет.

Эля кивала, с важностью хмурила брови.

— Ну, ты, убийца лошадей, неси мазь, лечить будем.

— Чего это я сразу убийца? — обиделась Эля.

— Я рад, что по поводу лечения наши взгляды совпали. Иди!

Она отправилась в каптерку, покопалась в шкафчике с лекарствами, выудила с нижней полки большую банку с белесой мазью.

«Убийца лошадей…» Что он хотел сказать? Кого она еще убила?

Выпала в коридор, забыв закрыть шкафчик. Жирная по бокам банка пыталась выскользнуть из рук.

В этот раз топот копыт она услышала потом. Сначала увидела. В размытом осеннем свете, падающем из открытой двери конюшни, застыла лошадь. Она уже была готова выйти, но почему-то остановилась, глянула назад, через плечо. Мотнулся рыжий хвост. Задняя нога, словно специально протащила конец подкованного копыта по камню пола. Как по душе царапнула.

— Кутузов? — прошептала Эля.

Голос чужой, руки немеют. Она не чувствует банку, хочется присесть, привалиться спиной к чему-нибудь твердому.

Лошадь отвернулась. Цокнула подковами, переступая с ноги на ногу, опять процарапала по камню.

— Кутузов…

Эля шевельнулась. Свет стал неожиданно ярче, словно в конюшне включили электричество. И прямо сквозь коня к Эле побежал мальчик. Маленький совсем. Лет шесть, наверное. В зеленой шапочке и оранжевой куртке.

Конь вышел на улицу, свернул к плацу.

— Кутузов!

— Потеря!

Она врезалась в Овсянкина, банка покатилась по полу.

— Чего? — Эля еще оглядывалась, она еще искала глазами любимого коня.

— Потеря, говорю. — Овсянкин был серьезен.

— Какая потеря?

Что она спрашивает? Конечно, потеря! Да еще какая!

— Лошади поцапались, — прошептала она.

— Новую кобылу к нам ставят. Потеря зовут. А ты чего орешь?

— Кутузов показался…

Альберт Овсянкин за лето здорово вытянулся. Загар обозначил скулы, рассыпал по носу и щекам веснушки. Он отрастил длинные волосы, и теперь они мягкой волной обрамляли лицо, подчеркивали глубину темных глаз. Тонкий прямой нос, линия губ, резкий росчерк темных бровей. Словом, ничего интересного. Но сейчас она смотрела на Альку, словно ожидала увидеть кого-то другого? Может, все того же худенького кудрявого мальчика, некогда боровшегося с Лёником, а не верзилу с вечной ухмылкой на губах.

— У тебя глюки! — прошипел он, проходя в денник к Ликбезу.

— Глеб! Глеб!

— По конюшне не бегать!

Миша вынырнул непонятно откуда, но как всегда бодрый и деловой.

— Это кто тут у нас правила нарушает?

Ребенок засмеялся. Он запрокинул голову, чтобы увидеть всех этих взрослых, улыбнулся во весь свой еще неполнозубый рот.

— Глеб!

В коридор вошла женщина. Молодая. В зеленых брючках и высоких сапогах. Эля отдельно зацепилась взглядом за сапоги — редко кто соблюдал правила и приходил на занятия в полной экипировке: сапоги с каблуком очень удобная вещь. Кроссовки не то.

Женщина подхватила мальчика, легко вскинула на бедро, вплотную подошла к Мише и поцеловала его… в губы.

— Глаза собери. И челюсть не урони, — услышала она у себя над ухом противный голос Овсянкина.

Миша с женщиной отошли к денникам. Ребенок тянул руку через решетки, показывал на лошадей, морщился, щурился, кривил губы — словом, выдавал полный спектр радости от встречи с животными.

— Ты их не видела раньше?

Теперь пришла очередь Эле хмуриться. Чтобы скрыть смущение, она наклонилась за упавшей банкой. С памятью у нее было не очень, подобные вопросы ставили в тупик. Что она помнит, что нет? Что было на самом деле, а что ей привиделось?

— Не помню, — буркнула Эля, делая вид, что изучает состав крема.

— Это Лена. Она дружит с Мишей. Они сейчас будут Глеба катать.

Лена… Где-то это уже было.

В составе не встретилось ни одного знакомого слова, поэтому Эля переключилась на крышку — не треснула ли при падении?

— Да она приезжала раза два.

Нет, никаких совпадений. Лена и Лена. Пускай будет так.

— Вот и замечательно. — Эля всучила банку Электронику, хотя никакой он уже был не Электроник. Осталась от него одна Овсянка. — Ты сегодня не работаешь.

— Чего это? — теперь пришло время Альке изучать состав мази.

— Наши подрались. Мой вышел победителем. А твой пал на поле боя.

— Чего?

Банка грохнулась на пол второй раз. Алька гремел засовами. Высоченный Ликбез фыркнул Овсянкину в макушку.

— И мазь подобрать не забудь! Она тебе пригодится.

Эля отправилась к Ахтубу. Пришло время поработать скребками, расчесать хвост и гриву, почистить копыта.

— Какого, — выл из-за невысокой стенки Алька. — Я твоего сейчас сам покусаю.

— Мы тоже с царапиной. — Эля заметила, как конь отстраняется, боясь, что снова станет больно. — Да я вижу, вижу… И как ты только ухитрился подставиться?

Перейти на страницу:

Все книги серии Коллекция чувств

Похожие книги

Измена. Я от тебя ухожу
Измена. Я от тебя ухожу

- Милый! Наконец-то ты приехал! Эта старая кляча чуть не угробила нас с малышом!Я хотела в очередной раз возмутиться и потребовать, чтобы меня не называли старой, но застыла.К молоденькой блондинке, чья машина пострадала в небольшом ДТП по моей вине, размашистым шагом направлялся… мой муж.- Я всё улажу, моя девочка… Где она?Вцепившись в пальцы дочери, я ждала момента, когда блондинка укажет на меня. Муж повернулся резко, в глазах его вспыхнула злость, которая сразу сменилась оторопью.Я крепче сжала руку дочки и шепнула:- Уходим, Малинка… Бежим…Возвращаясь утром от врача, который ошарашил тем, что жду ребёнка, я совсем не ждала, что попаду в небольшую аварию. И уж полнейшим сюрпризом стал тот факт, что за рулём второй машины сидела… беременная любовница моего мужа.От автора: все дети в романе точно останутся живы :)

Полина Рей

Современные любовные романы / Романы про измену