P.S. Я буду жить. Проснуться утром – это счастье

возвращаясь от подруги из Торонто, я остановилась пообедать у моего любимого ресторана на Куин Стрит Уест. Мне никогда не нравилось есть в одиночестве в ресторанах, но это не мешало мне знакомиться с новыми местами. Я научилась брать с собой книгу. Когда я читаю, я не чувствую одиночества. В свое время я чудесно пообедала с Холден Колфилд, мисс Хэвишем и детективом Лукасом Дэвенпортом.

В ресторане я нашла в тихом уголке у окна небольшой столик, залитый светом полуденного солнца и поэтому очень удобный для чтения. Я заказала бокал кьянти и пиццу «Санто Стефано»: сыр моцарелла из буйволиного молока и нарезанные помидоры на тонкой, хрустящей корочке, посыпанные свежей рукколой и пармской ветчиной. У меня слюнки потекли при воспоминании о том, как я ела такую же вкуснятину в последний раз. Соленая ветчина в сочетании с горьковатой зеленью и сладким сыром – просто рай на тарелке. В ожидании обеда я с удовольствием потягивала свой кьянти, свободно устроившись в уютном уголке для чтения.

Я закончила первую страницу, когда две молодые мамочки с четырьмя малышами сели за стол рядом с моим. Я улыбнулась им, когда они попросили дополнительные подушки на стулья, насыпали по горстке рыбных крекеров перед каждым ребенком и вытряхнули игрушки и книжки-раскраски из их рюкзаков. На протяжении всего обеда мой уютный уголок был наполнен щебечущими голосами, поющими «У старого Макдональда была ферма». Матери ловили падающие куски пиццы, следили за тем, чтобы красный острый соус не попадал в глаза и снова и снова напоминали детям: «Сидите спокойно!» Это не помогало. Дети продолжали подпрыгивать вверх и вниз, как квартет попрыгунчиков.

Наблюдать за шалостями за столом и попытками матерей спокойно выпить их пенистый латте было интереснее чтения моей книги. Мне вспомнились дни, когда я с моими сыновьями ходила в ресторан: следы их маленьких зубов на моем горячем бутерброде с сыром и их слюни на моем стакане диетической колы.

Когда они начали собираться, одна из матерей посмотрела на меня и сказала:

– Мы с моей подругой наблюдали за вами во время нашего обеда и завидовали. Вы можете в одиночестве наслаждаться едой с бокалом вина. – Она убрала игрушечную пожарную машинку в свой пакет и вздохнула. – Я все бы отдала, чтобы поесть спокойно. – Ее сын помчался к двери, и она побежала следом, чтобы поймать его.

...

Существует время для всего и сезон для каждого дела под небесами.

– Екк. 3:1

Кто твой грэм?

Дорогая Дэб,

теперь, когда я наседка без птенцов и живу в одиночестве, я часто страдаю оттого, что мне некого обнять. В такие дни я отправляюсь к моей сестре Лайзе, чтобы поднять себе настроение. Я захожу через переднюю дверь, роняю свою сумку на пол и кричу из фойе:

– Кто обнимет тетю Марджи! – Ее восьмилетний сын Оуэн, взлетает по лестнице и бросается в мои объятия.

Он обвивает руками мою талию и сжимает меня изо всех своих мальчишеских сил. Я обнимаю его в ответ и говорю:

– Спасибо, милый, ты умеешь обниматься лучше всех в мире. – И он сжимает меня еще сильнее.

Иногда я притворяюсь, что плачу и жалобным голосом говорю:

– Я скучаю по Майклу и Патрику!

И тогда Оуэн прижимается своей веснушчатой щекой к моему животу и говорит, что любит меня.

Несколько недель назад я была в гостях у Лайзы, и ее пятилетняя дочь Сара подошла ко мне и спросила:

– Можно я сяду с тобой, тетя Марджи?

Мягкое кресло в их гостиной было очень удобным местом, чтобы, прижавшись друг к другу, вместе читать рассказы. Я широко разводила руки, и Сара взлетала в кресло с ловкостью гимнастки. Она скручивалась в клубок на моих коленях и пристраивала голову под моим подбородком. Ее каштановые кудри длиной до плеч были влажными и пахли, как шерсть маленького щенка, несколько колечек приклеились ко лбу. Я непроизвольно накручивала ее пушистые пряди на свои пальцы. Несколько мгновений мы сидели молча, ощущая лишь ритмичное биение наших сердец.

Лайза готовила обед на кухне. Мы слышали, как она хлопает дверцами шкафов и крошит овощи.

– Ты останешься на обед? – спросила она, перекрикивая шум воды, льющейся через край кастрюли, которую она наполняла.

Мне было приятно ее приглашение. Простые блюда, приготовленные Лайзой, были вкуснее, чем в большинстве изысканных ресторанов.

– Тетя Марджи? – Сара сняла с моей руки кольцо и надела его на свой большой палец. – А кто твой грэм? Она примерила кольцо на каждый из своих пальчиков и снова вернула на большой, вращая его, как игрушку.

– Что ты имеешь в виду, дорогая?

Грэм – это её отец. Он работает на первом этаже в своем домашнем офисе.

– Кто твой грэм? – повторила она и села, повернувшись ко мне лицом.

– Ты имеешь в виду, кто мой папа ? – уточнила я. – Мой папа – это твой дедушка, милая. – Я вспомнила, как мои собственные сыновья путались в родственных связях и названиях, когда они были маленькими. Кто кем кому приходится – очень сложный вопрос, когда вам пять лет.

– Нет… твой грэм , – настаивала она. – У тебя есть? – Сара пристально смотрела на меня темными глазами и ждала.