Ожесточение(СИ)

Лучший вид на этот город, если взять бомбардировщик. Если бы в момент, когда на низкой высоте штурмовик проходит над живописными изгибами рек в плодородной долине между Кавказским и Терским хребтом, пилот посмотрел вокруг, он бы увидел, как выглядит Рай. Но ему не до этого: он слишком занят подходом к цели. Потом он скинет свой груз, заложит крутой вираж, чтобы пройти как можно дальше от зеленки предгорий, и ляжет на обратный курс. Домой. Приедет с аэродрома, примет душ, переоденется в шорты и футболку. Гладко выбритый подбородок, свежесть крема на лице, влажные волосы. "Садись ужинать, милый. Устал?" "Ужасно! С утра вылет, только успели слегка перекусить, пока заправлялись, и снова поехали". "А завтра?" "Выходной, вторая эскадрилья летает". "Съездим в Ставрополь по магазинам?" "Неохота, устал. Давай на целый день на озера, пока ребенок на каникулах". Рюмка водки, ужин, еще рюмка. Хорошо! Усталость, чистая постель, женщина рядом, интересная работа. Далеко, далеко, целых полчаса со скоростью звука, горящий город. Поэтому пилотов берут в плен только потому, что их можно хорошо обменять.

Древние греки считали, что человек отвечает даже за те грехи, о совершении которых не подозревает. Но пилот - образованный человек, он знает, что греческие боги больше не стоят на боевом дежурстве. Они или не видят, или молчат, или им пофиг. Куда там попали эти бомбы? Не обязательно думать об этом.

За несколько дней до операции горцы доставили жителям листовки с предупреждением о штурме, но в городе оставались уже только те, кто не мог уехать. Это были несколько десятков тысяч в-основном русских стариков и старух. Своих родственников горцы вывезли в села. Все эти годы единственной защитой этих людей была их нищета и возраст. Даже самый алчный мародер уже не нашел бы в их имуществе что-то годное. Все ценное было украдено, отобрано, продано, обменяно. На их счастье, для большинства горцев учинить насилие над стариком поступок постыдный, позор. В старых холодильниках давно нечего хранить. Книги давно пущены на растопку в самодельных печках. Из мебели осталась рухлядь, покрытая ворохами дырявых одеял из брошенных квартир. Самым ценным были старые телевизоры, по которым они смотрели новости о своем городе в те периоды, когда восстанавливалось снабжение электроэнергией. И еще альбомы фотографий людей, которых давно нет. Фотографии сгорят, когда в дом попадет бомба.

По плану отряд Магомеда отошел переночевать в домах родственников в районе на окраине, относительно мало пострадавшем. Поужинали, посмотрели телевизор. По телевизору рассказали, что боевики предприняли попытку нападения. "В данный момент стрельба стихает, - сообщил корреспондент, - боевики уничтожены". Посмеялись: "Это мы на обед пошли". Отдохнули, поспали. В эту ночь удалось хорошо отдохнуть. Характерно было то, что противник не предпринимал активных ответных действий, не пробовал восстановить связь с отрезанными блокпостами.

Перед рассветом согласно плана стали выдвигаться к центру города. Рядом с ржавым остовом трамвая, сгоревшего еще прошлой зимой, увидели старика над трупом старухи. "Она умерла. Она умерла", - растерянно повторял он. Видимо, старики пытались выйти через обещанный гуманитарный коридор, но никто точно не знал, где этот коридор, и сил не хватило. "Отец, вам нужно уйти отсюда, сейчас может начаться стрельба". Мужчина отрицательно качнул головой. Кроме трупа жены, у этого человека не осталось на свете ничего. Магомед кивнул: "Вперед". Отряд продолжил движение. Сзади осталась одинокая фигура старого мужчины над телом его женщины на зеленой траве. "Неужели и мы можем стать настолько старыми и одинокими?" - пришла удивительная мысль. Когда мы уже не будем в силах никого защитить, даже самых близких. Те, конечно, кто переживет этот день.

Отрядам удалось почти полностью заблокировать противника в его укрепленных точках, но сопротивление усилилось, бои шли гораздо ожесточеннее. Возможно, противник понял, что это не просто вылазка. В районе железной дороги застряли - не ожидали там сопротивления, не могли преодолеть пустое пространство вокруг насыпи, где все простреливалось. Магомед понял, что теряет преимущество в мобильности. Втянулись в тупую перестрелку с армейским подразделением, на позицию отряда навели артиллерию, ничего не светило. Первая заповедь партизана - исчезай, если ловить нечего. Боеприпасы на вес золота, бросили это дело, разбились на небольшие группы, просочились в пятиэтажный дом, где раньше располагалось кафе "Дашо Сай". Раньше тут подавали хорошую баранину с чесночным соусом. В это кафе любил зайти перекусить дядя Абу, когда ездил в город по делам и не планировал заночевать у родственников. Дальше начинался район разбитых многоэтажных жилых домов, ассоциировавшийся то ли с Хиросимой, то ли Сталинградом. По общему плану операции отряд должен был закрепиться в этом районе, чтобы заблокировать возможный подход подкреплений со стороны военного аэродрома.