Ожесточение(СИ)

Николай не испытывает к Руслану никакой ненависти. Как можно испытывать ненависть к людям, которых никогда не видел? В Афганистан он делал вылеты с авиабазы на территории Советского Союза. Афганцев он вообще ни разу в жизни не видел, кроме как по телевизору. Горцев он встречает иногда, когда ездит с женой в Ставрополь по магазинам - люди как люди. Он сознает, конечно, опасность своей миссии, но не более того. Надо сказать, Первая война так и не приобрела популярность и законность в глазах офицерского состава вооруженных сил. Николай окружен приборами, показывающими состояние систем самолета, оружия и боевую обстановку. Руслан для него просто точка системы целеуказания на экране. Выстрел для него не стоит ничего - это просто контейнеры, которые заменят немедленно после того как он вернется на аэродром. Николай уверен в себе и своем оружии, которое применял десятки раз на тренировках и в бою.

Руслан искренне, сердечно, от всей души ненавидит Николая. Для партизана летательный аппарат - почти одушевленное ненавистное существо. Это зло, с которым ничего нельзя сделать. Шайтан в чистом виде. За пилота платят больше, чем, например, за полковника МВД или майора спецназа.

Для Руслана этот выстрел много значит. Магомед объяснил ему, насколько важно сбить летательный аппарат в первые дни боев, чтобы противник не чувствовал безнаказанности в небе. Магомед только ему может доверить такое оружие. ПЗРК стоит как два мерседеса, сказал ему Магомед. "Сделай так, чтобы деньги семьи не пропали даром". Руслан не собирается облажаться перед Магомедом и братьями. Хотя он немного волнуется, потому что тренировался на макетах и симуляторах и практический пуск производил всего один раз. Зато и почет, и уважение будут велики, да и премия будет очень кстати родителям на воспитание младших сестер в это трудное время.

Но главное у этих двух людей - все-таки общее пространство и время, общие утекающие мгновения и исчезающее расстояние, в этом смысле они просто как одно целое. Вот эти уходящие три секунды. Вот эти три километра, сокращающиеся со скоростью сотен метров в секунду.

Оба не думают ни о чем. Если допустить в голову постороннюю мысль - обязательно промахнешься. Оба полностью сосредоточены друг на друге. Целеуказатели, приборы, прицелы, баллистические калькуляторы - все это здорово, но ничто не заменит знание стрелка, что выстрел будет точным.

Сейчас, чувствует Руслан. Пора, думает Николай.

Последний бой с Пустотой

Раннее летнее утро, уже становилось жарко. Магомед выглянул из дверного проема разрушенного здания. Страшная сила подняла его и выкинула наружу. Он не потерял сознания, только как-то отключился от мира на секунду. Потом все вернулось, адреналина было столько, что мир тормозил, все казалось замедленным. Туша самолета с грохотом пронеслась в десяти метрах над ним и врезалась в землю на перекрестке улиц Ленина и Пионерской, разлетевшись на тысячи огненных лохмотьев. Магомед бросился внутрь здания. Воняло взрывчаткой и человеческими внутренностями. Руслан, его двоюродный племянник, был мертв.

- Тихо, стой, - крикнул ему Сулейман, - ты ранен!

- Сулейман, некогда, нужно выдвигаться!

- Не шевелись, умрешь от потери крови! - крикнул на него Сулейман.

- В зубном кабинете будешь командовать, - сказал Магомед, чувствуя, как проявляется боль, как он вытекает из себя вместе с кровью. Было жаль, но не себя, а тех, кто остается. Больше всего Зару. Ахмед воспитает его детей не хуже, чем он сам. Когда близкие оплакивают умершего, умерший мучается, сказал ему однажды один из стариков. Но Зара все равно будет оплакивать его, и это хорошо. Он думал раньше, что в этот момент будет одиноко, но одиночества не было. Было тепло, только нельзя поддаваться теплу и терять сознание. "Магу убили", - сказал чей-то голос оттуда, снаружи.

Пустота вышла на бой. Пустота была неживой. Магомед (его зовут Магомед? - у него не было имени, он был просто Разумом) продирался через правильную решетку атомов, жестоко коловших тело. Атомы рвали его тело болью. Расстояния стремительно росли, решетка стремительно уменьшалась, правильная кубическая решетка атомов превращалась в решетку звезд, решетка звезд превращалась в решетку галактик, пока он сам не заполнил собой Вселенную от края до края. Мучительно трудно продираться через кубическую решетку. Еще мучительнее было упираться в края Вселенной. Вселенная была замкнутой, Вселенная душила. Вселенная была огромна, но расстояния не имели значения. Если заперт, - какая разница, каков размер клетки? Смерть не была избавлением. Природа не знает исчезновения. Даже аннигиляция - это не исчезновение. Даже когда встречаются полные антагонисты - электрон и позитрон - рождаются фотоны, хранящие информацию о том, что было. Это было бы радостной вестью, если бы не было тюрьмой. Смерть - не дверь. Выхода нет.

Магомед очнулся. Темно? Ночь? Горел ночник рядом с кроватью. Он понял, что находится в пригороде в ветеринарной клинике родственника, которую перед наступлением переоборудовали в полевой госпиталь.