Ожерелье и тыква-горлянка

— Не делайте новых глупостей, Вэй! — рявкнул судья. — Вы уже совершили две, и их вполне достаточно для того, чтобы отпра­вить вас на плаху. Вас обезглавят, ибо вы убили жену, не имея ни малейших доказа­тельств ее неверности. Первая глупость за­ключается в том, что вы одолевали госпожу Вэй попреками в непомерных расходах на ее собственные нужды. Бедная женщина частенько не могла удержаться от того, что­бы принять в подарок сласти от вашего кол­леги из «Девяти облаков». Он угостил гос­пожу Вэй рисовыми пампушками с фасоле­вой начинкой как раз в тот вечер, когда вы убили ее. Вторая глупость заключается в том, что вы не уничтожили одежду жены. Причиной и в этом случае была непомер­ная жадность. Вместо того чтобы сжечь ве­щи, вы решили сдать их в закладную лавку. Я видел, как вы разбирали вещи якобы сбе­жавшей жены. Но ни одна женщина не сбе­жит без своих лучших нарядов, тем более не забудет любимой красной куртки, кото­рая так ей к лицу. — Судья поднялся. — А сейчас, господа, мы пройдем в помеще­ние склада позади гостиницы. Командир Сю, прикажите вашим людям арестовать об­виняемого и вместе с помощником следуйте за мной.

Судья Ди прошел через кабинет хозяина гостиницы и пересек задний двор. Куры в птичнике взволнованно закудахтали при ви­де множества людей в блистающих одеждах, неожиданно появившихся среди хилой рас­тительности и высоких сорняков.

Судья вошел в пыльный сарай. Он отбро­сил ломаные стулья и приблизился к меш­кам, на которых отдыхал накануне вечером. Досаждавшие ему муравьи все еще ползли цепочкой из треснувшей плиты в полу и, двигаясь живой лентой по мешкам, исчеза­ли в стене — в маленьком отверстии между кирпичами, откуда выпал кусочек цемента. Судья выпрямился и повернулся лицом к вошедшим за ним.

Вэнь Тун скрестил руки в просторных ру­кавах. Высокомерное выражение его лица свидетельствовало о том, что он относится с величайшим неодобрением ко всему, свиде­телем чего является, но он вынужден был подчиняться прокурору его императорского величества. Начальник императорской гвар­дии Кан бросил вопросительный взгляд на командира Сю, тот поднял брови и взглянул на своего помощника. Но глаза Лю были прикованы к судье. Вэй стоял между двумя гвардейцами у дверей. Он смотрел в пол. Судья указал на стену около мешков и по­яснил:

— Кто-то сделал здесь новую кладку. Не­опытной рукой. Принесите мне лом и моло­ток из кухни, Лю!

Он медленно поглаживал бороду, думая о том, что вчера при тусклом свете он, конеч­но, мог не заметить нового, более светлого цемента между кирпичами. Что же до тяже­лых сновидений, которые одолевали его здесь накануне... Судья с сомнением пока­чал головой.

Как только Лю расшатал несколько кир­пичей, тошнотворный запах распространил­ся на все помещение. Вэнь Тун отступил, прикрыв нос и рот рукавом. Лю навалился всем телом, и груда кирпичей обрушилась на пол. Хозяин гостиницы ринулся к выхо­ду, но гвардейцы удержали его за руки.

В провале показалась фигура женщины в синем платье, испачканном мелом и цемен­том. Ее голова неестественно упала на грудь, спутанные длинные волосы свисали на лицо, когда труп медленно вывалился на пол. Гос­подин Вэй закричал.

Судья Ди наклонился и молча указал на две засохшие рисовые пампушки, выпавшие из левого рукава мертвой женщины. Сласти кишели муравьями.

— Я допускаю, что у вас было не слиш­ком много времени, Вэй, — холодно сказал судья Ди, — но замуровать мертвое тело, не обыскав его предварительно, было большой ошибкой. Пампушки привлекли муравьев, и эти трудолюбивые насекомые подсказали мне, куда вы спрятали мертвое тело. При­знавайтесь, как вы убили вашу жену?

— Это... это было время ужина, — заика­ясь, пролепетал Вэй. Он стоял с низко опу­щенной головой. — Все слуги были заняты, разносили кушанья по комнатам. Я задушил ее в своем кабинете. Затем принес сюда... Она... — И Вэй разразился рыданиями.

— В должное время, Сю, — сказал судья Ди, — вы предъявите Вэю обвинение в пред­намеренном убийстве. А вы, Лю, проследите, чтобы убийца был заключен в тюрьму.

Он повернулся и пригласил остальных сле­довать за собой. Когда все пересекали зал, судья указал на конторку:

— Выньте ящики из стола, Лю, и при­несите их в зал суда. Со всем их содержи­мым в полной неприкосновенности, имейте в виду! А сейчас, господа, мы возвращаем­ся в штаб.

В паланкине Вэнь Тун впервые заговорил:

— Блестяще проведенное расследование, ваше высокопревосходительство. Тем не ме­нее это всего лишь грубое насилие, имевшее место в среде простолюдинов. Позвольте узнать, какое отношение оно имеет к тем со­бытиям величайшей важности, которые столь беспокоят нас?

Глава двадцатая

Когда они вернулись в штаб, судья при­казал Сю положить ящики на скамью, затем попросил принести большую миску теплой воды со щелоком и кусок мягкого белого шелка.

Он налил себе чашку чаю. Трое в молча­нии ждали возвращения командира Сю. Ко­гда он поставил на скамью фарфоровую мис­ку и положил рядом с ней кусок шелка, судья Ди сказал: