Outlive: The Science and Art of Longevity

Интересно, почему я так долго не мог понять намека? Когда мне было пять лет, старший брат моего отца Фрэнсис - его любимый из восьми братьев и сестер - умер от внезапного сердечного приступа в возрасте сорока шести лет. Когда через два дня родился мой родной брат Пол, убитый горем отец выбрал Фрэнсиса в качестве его второго имени. Так же как в семьях встречаются определенные имена, в моей, похоже, была склонность к ранним сердечно-сосудистым заболеваниям. Другой дядя перенес смертельный сердечный приступ в сорок два года, а третий дожил до шестидесяти девяти лет, прежде чем его сердце убило его, что, возможно, более типично, но все равно слишком рано.

Моему отцу повезло, потому что он дожил до зрелого возраста - восьмидесяти пяти лет (пока). Но даже у него есть стент в одной из коронарных артерий - сувенир, оставшийся после незначительного события, произошедшего с ним в середине шестидесятых. Однажды на известняковом карьере, где он работал, он почувствовал боль в груди и попал в отделение скорой помощи, где было установлено, что у него недавно случился инфаркт. Стент - небольшая втулка из металлической проволоки - был установлен примерно через год. Я не уверен, что стент помог - на момент установки у него не было никаких симптомов, - но, возможно, он достаточно напугал его, чтобы он стал более усердно принимать лекарства и соблюдать диету.

Несмотря на то что у меня отличный холестериновый профиль, я разумно питаюсь, никогда не курю, у меня нормальное кровяное давление и я редко употребляю алкоголь, я все равно в группе риска. Я чувствую себя как в ловушке из анекдота Чарли Мангера о парне, который хочет знать, где он умрет, чтобы никогда туда не попасть. К сожалению, слишком часто болезни сердца сами находят вас.

Когда я учился в медицинской школе, мой преподаватель патологии на первом курсе любил задавать вопрос с подвохом: Какова самая распространенная "презентация" (или симптом) болезни сердца? Самыми распространенными ответами были не боль в груди, не боль в левой руке и не одышка, а внезапная смерть. Вы знаете, что у пациента болезнь сердца, потому что он только что умер от нее. Вот почему, утверждал он, единственные врачи, которые по-настоящему понимают сердечно-сосудистые заболевания, - это патологоанатомы. Его точка зрения: к тому времени, когда патологоанатом увидит ткань вашей артерии, вы уже будете мертвы.

Хотя смертность от первых, внезапных сердечных приступов значительно снизилась благодаря совершенствованию базовых средств жизнеобеспечения сердца и своевременным вмешательствам, таким как катетеризация сердца и препараты для удаления тромбов, которые могут остановить сердечный приступ почти на его пути, они все еще являются фатальными примерно в трети случаев, по словам Рона Краусса, старшего научного сотрудника и директора по исследованиям атеросклероза в Исследовательском институте детской больницы Окленда.

Во всем мире болезни сердца и инсульт (или цереброваскулярные заболевания), которые я объединяю под единым названием "атеросклеротические сердечно-сосудистые заболевания", или ASCVD, являются основной причиной смерти. По данным CDC, ежедневно в Соединенных Штатах от них умирает 2 300 человек - больше, чем от любой другой причины, включая рак. В группе риска находятся не только мужчины: Вероятность смерти американских женщин от атеросклеротической болезни в десять раз выше, чем от рака груди (не опечатка: одна из трех против одной из тридцати). Но розовых ленточек, посвященных раку груди, гораздо больше, чем красных ленточек Американской ассоциации сердца, посвященных сердечным заболеваниям среди женщин.

Смерть моих дядей остается для меня загадкой. Они жили в Египте, и я понятия не имею, как выглядел их анализ крови или, что еще важнее, в каком состоянии были их коронарные артерии. Я уверен, что они курили, но, возможно, если бы у них был доступ к лучшему медицинскому обслуживанию, они тоже смогли бы пережить сердечный приступ, как это сделал мой отец. А может, их судьбы были неотвратимы, завязаны на генах. Я знаю только, что сорок два года - это очень мало, чтобы упасть от сердечного приступа.

Я знал о своих дядях всю жизнь, но подтекст их историй по-настоящему поразил меня только в середине тридцатых, когда я впервые стал отцом. Внезапно осознание собственной смертности обрушилось на меня, как набежавшая волна, появившаяся из ниоткуда во время одного из моих долгих заплывов. Возможно, эта книга не была бы написана, если бы не та семейная история.

Как и большинство тридцатишестилетних, Не-Тин Питер почти не задумывался о болезнях сердца. Да и зачем? Мое сердце было достаточно сильным, чтобы переправить меня через Канал Каталины шириной в двадцать одну милю, оно стабильно работало более четырнадцати часов, как дизельный двигатель "Мерседеса", ровно урча в груди. Я был в отличной форме, думал я. Но тем не менее я беспокоился, учитывая историю моей семьи. Поэтому я настоял на том, чтобы врач заказал компьютерную томографию сердца, и это изменило все мои взгляды на жизнь.