Ответный удар

Половину экрана локатора ближнего обзора занимала массивная туша «Европы», за ней смутными тенями виднелись другие корабли, уже не вытянутые в шеренгу, а собравшиеся около флагмана плотным строем. Сейчас всеми этими маневрами управлял компьютер «Европы», что обеспечивало синхронность прыжка и выход в определенной точке финиша, на самой границе системы Ваала, вдали от тяготеющих масс. В принципе, сильные гравитационные поля не были помехой для погружения в Лимб, однако влияли на точность прыжка, размывая финишную зону до нескольких световых дней, а то и месяцев. Искусство флотоводца состояло в том, чтобы, совершив прыжок, собрать корабли в течение часа, а лучше — нескольких минут.

Над пультом Сантини троекратно вспыхнул алый столб огня.

— Приготовиться! — сказал Коркоран. — Включаю двигатель.

Алая полоска на его пульте уже упиралась в большой палец пентальона. Он поднял руку и на мгновение замер, прикрыв глаза и ощущая всех членов экипажа, словно те прятались где-то в глубинах его сознания, незримые и безмолвные, но связанные с ним цепочками ментальных импульсов. Он чувствовал волнение Эрнандеса, Праа и Пелевича, напряженную готовность стрелков, Вентворта, Бигелоу, Пашина и Светлой Воды, страх, охвативший Дюпресси, молодого связиста, и кибернетика Линдера, он слышал молитву, что повторяли по традиции пилоты и навигаторы, Туманов, Ямагуто, Серый, Ба Линь, Сантини — каждый на родном языке, но смысл был один: «Пусть не поглотит нас Вечная Тьма, пусть разойдется, растает, даст увидеть звездный свет, пусть сохранит нас Повелитель Пустоты, Владыка Сущего. Пусть…» Молитва, страх, волнение были естественной реакцией перед прыжком, и только один человек оставался спокойным и твердым, точно скала. Зибель… Старина Клаус Зибель, знакомый с детских лет, заменивший Йо, а потом и дядю Павла, почти родной, но так и не разгаданный…

Коркоран опустил руку, плотно прижав ладонь к пентальону. То была его капитанская привилегия — отправить корабль в путь через бесконечность Лимба. Отправить в дальнюю дорогу на край галактического рукава, к Провалу и Новым Мирам бино фаата.

Резкий аккорд прозвучал под сводами рубки, что-то дрогнуло внутри и напряглось туго натянутой струной, мигнул свет, на краткую, неощутимую долю секунды погасли экраны и тут же вспыхнули вновь. Чужое небо глядело на Коркорана сотнями ярких звезд, и не было в нем ни Пояса Ориона, ни Малой и Большой Медведиц, ни Кассиопеи, ни зодиакальных созвездий. Чужое ли?.. Дважды он побывал на Ваале, когда обкатывали «Европу», и помнил, что дюжина этих небесных огней зовется Мальтийским Крестом, а пара вон тех, синих и ласковых, — Глазами Девы Марии. Младенцы, родившиеся под их взглядом, уже повзрослели и зовут себя не землянами, а детьми Ваала… Нет, не чужие тут небеса!

Туманов громко, с заметным облегчением выдохнул воздух.

— Мы в заданном районе, командир. Координаты… — Он потянулся к панели АНК, и над капитанским пультом зажглась причудливая паутина глифов.

В системе Ваала насчитывалось семь планет, но не было ни газовых гигантов, подобных Юпитеру, ни Пояса Астероидов; ближний к светилу мир напоминал Меркурий, вторым являлся обитаемый Ваал с тремя небольшими сателлитами, остальные планетоиды представляли собой гигантские мертвые каменные глыбы, кружившиеся вдали от звезды, в вечном холоде и мраке. Самая внешняя из планет служила оборонительным форпостом; там, вкопанная в грунт на сотню метров, располагалась база ОКС со станцией дальнего обнаружения. Судя по координатам точки финиша, эскадра вынырнула в половине астрономической единицы от базы, как полагалось согласно расчету.

— Доклад, — распорядился Коркоран.

Он выслушал рапорты всех четырех секций, но ещё до того, как прозвучали голоса Туманова, Эрнандеса, Пелевича и Праа, знал, что все в порядке — в ментальных импульсах членов команды страх и тревога сменились облегчением. Первый межзвездный зонд был запущен к Альфе Центавра года через три после Вторжения, когда разобрались с двигателем фаата, и с той поры ни один корабль в Лимбе не пропал — все появлялись в месте назначения и без потерь. Разумом это воспринималось, разумом, но не чувствами: преодоление гигантских расстояний со скоростью мысли все еще казалось магией и вызывало опасение. Инерция человеческой психики, не более того… Люди Земли летали к звездам треть столетия и познакомились с крохотной частью галактической спирали — ничтожное достижение, если судить по стандартам более древних рас.

— Навигатор, положение эскадры, — произнес Коркоран. — Дюпресси, связь! Что тут слышно?

— Разброс не выше расчетного, сэр, — доложил Туманов. — До флагмана три и двадцать семь сотых мегаметра, дальше всех «Австралия», примерно восемь мегаметров. Кучно прошли!

Над пультом пилота промелькнул одинокий глиф, затем, после паузы, еще два.

— Красная тревога не объявлена, сказала Праа. — Флагман велел приблизиться. Дистанция — две десятых мегаметра.