Ответ

На кухне вдруг стало слышно тихое жужжанье пчел, круживших в саду под жаркими лучами солнца. В профессорской квартире над кухней открылось окно, отчетливо и коротко щелкнули пружины, В тишине полуподвала слышалось только частое дыхание онемевшего от удивления Фери.

— Твой? — переспросил Йожи.

Луиза медленно повернулась к младшему сыну. — Это как же — твой?

— Ну и дает! — проворчал Фери. — Это как же — твой? — повторила мать. — Девочка за окном радостно взвизгнула: — Ой, как здорово! Фери, подсади!

— Мой! — повторил Балинт.

— Платил-то в чеках или наличными? — осведомился Йожи. Мать шагнула к Балинту. — Это как же — твои? — в третий раз спросила она.

— Выиграл, — сказал Балинт. Йожи щелкнул пальцами. Фери громко расхохотался. — Ах ты, черт собачий! — Господи, — вскрикнула мать, — и этот сбесился, и этот за карты! Видно, и впрямь конец нам пришел, так и сгнием все заживо… господи, да вот вам нож, уж лучше прямо в живот мне всадите! Говори же, проклятый, щенок несчастный, говори, или я…

— А было так, — неспешно начал рассказывать Балинт, — иду я, значит, от крестного, мимо «Семи домов» прохожу, а там, на большом пустыре, смотрю, стоят ребята кружком, а двое посередке борются. Ну, подошел, тоже стою смотрю. Вроде незнакомые, ни того, ни другого даже не видел никогда прежде. Боролись долго, друг с дружкой не справятся, ну, под конец один все же положил другого на обе лопатки. Тогда я вызвал победителя.

— Ох, черт! — крякнул Йожи. — Победителя вызвал?

— Погодите, дядя Йожи, все расскажу по порядку, — попросил Балинт. — Я вызвал его, подумавши. Во-первых, я видел, что он здорово вымотан, силенок у него поубавилось, по крайней мере, на четверть, ну, на пятую часть, а я был свеж, как огурчик. Во-вторых, пока они боролись, я примечал все и придумал способ в два счета уложить на обе лопатки как раз вот этого, победителя.

— Это какой же такой способ? — осведомился Фери.

Балинт повернулся к брату, мгновение в упор смотрел на него. — Потерпи!.. Когда я его вызвал, он только засмеялся. Смерил меня эдак с головы до ног, и по его дурацкой роже видно было, что за мальца меня принял, да он и вслух сказал это. Дернул плечом и прошел мимо, как будто я пустое место. Экий клоп, говорит. А ты трус, отвечаю. Тогда он обернулся, встал передо мной, да вплотную, чтоб показать, значит, что я ему только до подбородка достаю. Ну и что, говорю, какой есть, такой есть, а ты хоть и выше на голову, да голова-то у тебя ослиная. И если не хочешь бороться, значит, трус ты, и все… Знаешь что, говорит он мне, катись ты назад в живот своей матери, подрасти немного, а там, лет эдак через десять, приходи… адресок-то оставить? Адрес твой, отвечаю ему, известный, ты ж из Липотмезё[69] сбежал, так что, покуда тебя милосердные братья обратно не упрятали, становись со мной побороться. Тут он и говорит: задарма не желаю, ставь заклад!

— Какого же он роста был? — спросил Фери.

— Не все ли равно! Повыше тебя.

— И вы побились об заклад?

Балинт задумчиво ответил: — Побились. Он-то уверен был, что победит, оттого велосипед и поставил. Все из-за моего роста.

— Ну, а ты? — спросил Йожи. — Портки свои прозакладывал? Или счет в банке?

Лицо Балинта вдруг вспыхнуло, он укоризненно посмотрел на дядю.

— Если б я проиграл, — сказал он тихо, — пришлось бы мне год служить ему. И насмехаться тут нечего, дядя Йожи, ведь если я что решил, то уж поставлю на своем. Я, пока одна нога моя не стоит на земле твердо, другой ногой вперед шага не сделаю. — А как бы ты служил ему? — поинтересовался Фери. — Он разносчиком газет работает… ну, я и разносил бы вместо него по утрам «Пешти напло» подписчикам, потому что он не любит рано вставать.

— Задаром?

— Ясно, задаром! Такая моя ставка была. Но только я знал, что до этого дело не дойдет и лежать ему на земле на обеих лопатках, как я задумал. Может, и верно, что ростом я мал, вон и его милость так же сказал, но со мной лучше не связываться, потому что я с любым справлюсь, когда сыт. Было дело, я и со взрослым справился, да еще с барином — капитаном на Дунае, — голыми руками побил его.

Луиза, которая до сих пор неподвижно, хмуро смотрела на сына, вдруг тяжело вздохнула и медленно опустилась на стоявший позади нее стул. Но Балинт даже не покосился на нее. — Словом, покуда те двое боролись, — сказал он, глядя прямо в глаза немного отступившему назад Йожи, — я понаблюдал хорошенько за разносчиком газет. Заметил, что, когда они расходятся, он сразу становится на изготовку, ноги врозь, и наклоняется всем телом вперед — ждет нападения, значит. Я и рассчитал, что, если кинусь ему между ног да задом тут же его подброшу, он обязательно грохнется, прямо носом в землю, а тут уж ничего не стоит повалить его на спину, — только бы обернуться успеть. Все зависело от того, поспею ли так быстро все проделать, чтобы ему очухаться времени не дать.

— Ну? — возбужденно поторопил рассказчика Фери.

Балинт взглянул на него. — Удалось, — ответил он просто.

— И он отдал велосипед?

— А как же? — удивился Балинт. — Ведь мы побились об заклад!